Мадонна Петрова-Водкина

При упоминании фамилии Петров-Водкин у большинства перед глазами сразу же встает картина “Купание красного коня”, принесшая художнику всемирную известность. Мало кто знает, что в жизни Кузьмы Сергеевича, 130-летие со дня рождения которого отмечалось в начале ноября, был период, когда он исступленно рисовал образы мадонн. Наиболее известные так и называются “Петроградская мадонна”, “Деревенские мадонны”. И на то были веские основания.

 

В его жизни было много удивительного. Поражает и превращение сына сапожника (не без помощи купцов-меценатов) в знаменитого живописца, и перемещение Петрова-Водкина из волжского захолустья в центры европейской культуры — Мюнхен, Рим, Париж. Однажды он просто сел на велосипед и поехал... за рубеж набираться опыта в частную художественную студию. В одной из таких заграничных поездок Кузьма и познакомился со своей будущей женой Мари, или, как звал ее, Марой.
А ведь совсем недавно он записывал: “Из сотен девушек с завязанными глазами я отыскал бы Лелю”. Сестра гимназиста, которому в Саратовской губернии Кузьма на дому давал уроки рисунка, считалась его невестой. Как-то молодежь играла в судьбу: кто кому что предскажет. “Мне надо было предсказать будущее самой Лели, я взял ее за руку и вдруг увидел в милом лице страшные признаки. И машинально, помимо воли, сказал: “Зиму вы не переживете”, — вспоминал Петров-Водкин. Леля рассердилась и наговорила ему колкостей. Дата свадьбы все никак не определялась, и осенью он снова уехал в Европу искать живописный стиль. А через два месяца, в январе, когда Кузьма жил в Лондоне, ему принесли телеграмму о смерти Лели от скарлатины.
“У меня странная способность быстро и сильно привязываться к людям, но так же скоро и уходить от них”, — писал Петров-Водкин матери. Он, действительно, довольно быстро утешился. С дочерью хозяйки пансиона в местечке Фонтене-о-Роз под Парижем, где он жил тогда. О том, как начался этот роман, сами влюбленные вспоминали по-разному. Мари утверждала, что Кузьма стал писать ее портрет и на третьем сеансе вдруг сказал: “Мадемуазель, согласны ли вы стать моей женой? Я люблю вас уже пять месяцев, с самой первой нашей встречи”. Сам Петров-Водкин приписывал инициативу Мари.
По вечерам они гуляли в Люксембургском саду, изредка ездили в Фонтенбло, и в поезде Кузьма рисовал пассажиров. В ноябре 1906 года в дружеском кругу молодые отпраздновали свадьбу, расписавшись в мэрии, и переехали жить в Париж. Вот только медовый месяц вышел странным: молодой супруг один укатил в Африку, как сам признавался, “чтобы отрезвиться”. Из Алжира он писал Маре: “Ты можешь гордиться, что у Петрова-Водкина в мозгу засела женщина — и это ты!”
“Думаю о тебе и о своей работе — это все, что у меня есть, — обращается художник к жене в другой поездке. — Хочу передать тебе немного моей веселости, а когда я печален, мне хочется быть подле тебя, подле твоего сердца и сидеть там тихо-тихо, чтобы забыть все мои печальные думы… Я рад, что у меня есть моя Мара, мой маленький товарищ, моя гордая и честная жена, которая с полной доверчивостью входит в мою необычную и тяжелую жизнь. Знай, что ты занимаешь первое место в моих мыслях и желаниях… Я нашел свою Эвридику!”
Настранствовавшись вволю и набравшись впечатлений, Петров-Водкин возвращается в Париж и велит Маре готовиться к переезду в Россию. 25 мая 1909 года Кузьма Сергеевич сошел по трапу парохода, придерживая под руку жену. В длинном кружевном платье с воланами, в широкополой шляпе, украшенной цветами, в перчатках, в ажурных чулках — такой впервые увидела свою невестку Анна Пантелеевна. “Настоящая принцесса”, — про себя подумала деревенская женщина, жизнь которой проходила в ежедневном тяжелом труде. И бегло окинув взглядом осиную талию француженки, сделала вывод — не помощница ей невестка в повседневных хлопотах по дому, по хозяйству. Огорчало мать и то обстоятельство, что жили молодые “во грехе”. Из-за разных вероисповеданий (Мара — католичка) священник отказывался их венчать. Тогда художник за нарушение канона обещал сделать роспись для церкви. 28 августа 1910 года Кузьму и Мару (Марию Федоровну) обвенчали. Обещанное “Распятие Христово” Петров-Водкин выполнил позже.
Супруги поселились в Петербурге. В 1912 году Петров-Водкин обращается к теме материнства в своем творчестве. Шесть лет они с Марой вместе, но Бог не дает им детей. Одну за другой художник начинает рисовать мадонн, призывая душу ребенка. Бесплодные ожидания притупляли чувства. В отношениях нарастало отчуждение. И когда летом 1921 года художнику предложили командировку в Среднюю Азию, Мара настояла на том, чтобы он согласился: необходимо пожить врозь. Как обычно в поездках, Петров-Водкин писал жене почти каждый день.
После возвращения в Петроград многое изменилось к лучшему. В марте 1922 года, рисуя портрет жены, Кузьма Сергеевич узнал о предстоящем отцовстве, которое, как он выразился, “вознесло его на небеса”.
Ждали мальчика. Выбрали имя — Андрей. Однако 1 октября 1922 года у Кузьмы Сергеевича и Марии Федоровны родилась девочка. С обоюдного согласия родителей, в память об умершей еще в студенческие годы невесте Кузьмы ее назвали Еленой. Нянчить Леночку, кормить ее, гулять с ней пришлось именно отцу — Маре роды в тридцать семь лет дались нелегко, и она почти не вставала с постели.
В тот год создано одно из самых интимных произведений Петрова-Водкина: “Пробуждающая” — образ Богоматери, Мадонны и просто Материнства. Эта небольшая, в старинной раме картина всегда была с Марой, она просила ее принести и поставить рядом, даже когда рожала. Лишь в 1955 году жена и дочь Петрова-Водкина передали ее в дар Русскому музею.
В 1926 году Кузьма Сергеевич начал писать “Историю одного рождения” — своего рода документальную повесть в форме дневниковых записей о появлении на свет ребенка: “В последнюю из ночей ожидания состояние мое было нестерпимым: сон не приходил, стучало до боли в черепе. Я бросился к холсту и стал писать. Тишина большого спящего дома, не существующего для меня. Опять решение материнства, но матери почти нет, спутанный образ — возле него дитя, странное новорожденное выражение живого неабстрактного земного несовершенства: зверек, но без грации, — не дающий эстетической смягченности. Откуда? Что это? И вот, Ленушка, когда ты родилась и я впервые увидел розовый сморщенный комочек, изображающий твою мордочку, я был поражен: сделанное накануне изображение было твоим предугаданным порт­ретом со всеми изъянами и правдой”.
Прожили Кузьма Сергеевич и Мария Федоровна вместе 32 года. Художник на протяжении всей своей жизни писал портреты жены — спокойное интеллигентное лицо, доброжелательный взгляд. Он умер в феврале 1939 года. После его смерти Мара издала прекрасные воспоминания “Мой великий русский муж…”.
Софья ПЕРОВА.