Бегство из ада, или Четыре дня, которые потрясли мой мир

Причины, по которым люди обращаются в кадровые агентства по трудоустройству, нет смысла перечислять. Вот и я отправилась туда. Обошла несколько чебоксарских, побеседовала, подумала и выбрала наше, новочебоксарское, что расположилось в здании “ГЭСстроя”.
Работы я не боялась, меня больше волновали условия проживания. Но агент Катя, глядя на меня честными бездонными глазами, успокоила: общежитие построено два года назад, вас встретят. Почему другие постоянно уезжают оттуда? Просто не хотят работать.
С трудом протиснув огромный баул в вагон поезда, я устроилась поудобней на нижней полке. Фирменный поезд “Чувашия” увозил меня навстречу трудовым подвигам.

17 января, вторник
Казанский вокзал — Ярославский — электричка, и в 8.30 я была в условленном договором месте.
40 минут на 35-градусном морозе ждала встречающих на синем “Соболе”, но вокруг шныряли только “форды”, “мерсы” и прочие представители не нашего автопрома. Околев от холода, негнущимися пальцами я набрала номер телефона отдела кадров. “Околели? Это нехорошо, — посочувствовал мужской голос, — но вас встречать никто не будет. Разбирайтесь со своим агентством”. “Разборки” “слопали” весь 10-долларовый баланс на сотовом, пополненный перед поездкой.
Добираться до общежития пришлось на автобусе и своих двоих. Где находится нужный мне дом, никто из “аборигенов” не знал. Ничего не соображая от холода, через два часа я ввалилась в сторожевую будку между гаражами: больше идти не могла. Но оказалось, что силы покинули меня там, где надо: осталось подняться на пятый (!) этаж близстоящего здания. Подъем был впечатляющим: сумку я смогла дотащить лишь до третьего этажа, а дальше уже двигалась почти ползком, подталкиваемая желанием согреться.
Но, ввалившись в нужную дверь “недавно построенного общежития”, я поняла, что мечте моей сбыться не суждено: в лицо ударила волна холода. В голове забилась еще одна мысль, и та не про трудовые подвиги: “Бежать! Бежать домой!” Но “бегалка” уже не работала.
— Мест нет, — буркнула комендантша с экзотическим именем Лиана и исчезла. Я осталась стоять в морозном коридоре, с ужасом
осмотрелась. Правда, разглядывать было нечего: под общежитие приспособили часть промышленного здания со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Со слов агента Кати (эх, Катя, Катя... я вспоминала ее каждую минуту), за жестяными дверями меня должны ожидать четыре двухъярусные кровати. Трудно описать открывшийся вид, это нужно увидеть своими глазами. Одно дело смотреть по телевизору, как живут гастарбайтеры, а другое — самой оказаться на их месте. С математикой у меня все в порядке, как-никак за плечами технический вуз, поэтому я насчитала 12 коек, в соседней комнате их было 14, между которыми втиснуты самодельные ящики.
— Будешь спать на этой кровати, — Лиана кивнула в угол.
— Но это чья-то кровать, — опешила я.
— Хозяйка на работе. Будете спать по очереди: она на смену — ты спишь, она спит — ты на работу.
Свободную кровать мне все-таки нашли, а вот постельного белья уже нет. Пришлось у комендантши выпросить (!) грязное и постирать. Забегая вперед, скажу, что высохло оно в таком холоде только на четвертый день и мне уже не пригодилось.
А я приставала к соседкам по комнате с бесконечными вопросами: кто? куда? откуда?
— Агент Катя сказала, что до работы 15 минут пешком, — “забросила” я очередную “удочку”.
— Чего-о-о? — на меня смотрели как на умалишенную. — На автобусе полчаса, если заведется в такой мороз! А если не заведется, то 15 минут бегом до маршрутки, 15 минут на маршрутке и полчаса пешком от проходной. Если, конечно, на маршрутку есть деньги. А если нет, пойдешь пешком 7,5 км и после смены обратно. Да что тебе объяснять, завтра сама все увидишь.
Устав от впечатлений первого дня, я в ватных штанах и свитере, в чем приехала, заснула на голом матраце. Ну чем не бомжиха!

18 января, среда
С утра теплей не стало. Мороз за окном трещал, раздувая ветром, как паруса, “двойное остекление” — полиэтилен на окнах. Найдя в себе силы умыться в ужасном холоде, все население “ночлежки” высыпало на улицу к автобусу. Водитель, замерзший, как генерал Карбышев, пытался “извлечь” из “пазика” хоть какие-то признаки жизни. Но транспорт оживать не хотел. Люди, потеряв надежду доехать с комфортом, потянулись к маршруткам (из-за этого опоздания им не дали обещанный аванс и грозили наложить штраф). Заглянула в отдел кадров. Не буду утомлять вас формальностями, их просто не было. Прямо с “улицы” меня поставили к конвейеру с пищевыми продуктами. Ни санитарная книжка, ни результаты медосмотра никого не интересовали.
В цехе было холодно. Агент Катя заливала мне про тепло, сухость и тапочки. (Эх, Катя, Катя...) Хорошо, что моя подруга заставила меня взять меховые сапоги. Это и стало моим спасением.
Работать, конечно, можно. За две смены по 12 часов я так и не устала. Но у меня возникла новая проблема: сделка со своей совестью. Чтобы заработать, нужно выполнить и перевыполнить норму, а значит, ни о каком качестве речи не могло быть.
Сама я эти консервы не люблю, а вот моя дочка просто обожает. И я, запихивая все в банку и прикрывая сверху одним красивым слоем, думала: вот купит моя девочка такую баночку в магазине, откроет, а там мама норму выполняла — сплошная каша.
В этих мыслях пролетела первая смена. Вернувшись в 11-м часу ночи в ночлежку, мы еле успели кипятильником согреть воду в банке, как свет отключили. Сварить еду никто не смог, так как газовые плиты там не предусмотрены. Голодные и холодные все завалились спать. И я на своем голом матраце, в штанах и свитере.

19 января, четверг
Холод, всепроникающий холод... У столбика термометра сил хватало лишь опускаться. Проснулись в шесть, чтобы успеть вскипятить чай. Правильно сделали, так как через полчала электричества уже не было. Никто не подозревал, что это последнее “горячее” на ближайшие дней пять, как минимум. Нашему “Карбышеву” удалось-таки реанимировать свой “пазик”, и все замерзшие, но радостные, что не придется идти по морозу пешком, поехали на работу.
Вечером другая смена принесла нерадостную новость: из-за пожара в подвале свет в ночлежке отключили совсем. Народ не хотел ехать “домой” и собирался переночевать на складе в опилках, все теплее. Но ехать пришлось.
— Вот кто-нибудь написал бы о том, что тут происходит, — с горечью произнесла одна.
— Напишу, не волнуйтесь.
— А ты тут не по заданию редакции? — с надеждой в голосе поинтересовались женщины.
— Да вы что! — расхохоталась я. — Какая редакция пошлет своего человека на верную погибель?
Мы все понимали, что, напишу я или нет, ничего не изменится. Ни город нельзя назвать, ни предприятие. Дойдет туда информация, и наших трудяг, пытающихся выжить в этих кошмарных условиях, выгонят за ворота, других наберут.
В кромешной тьме и ужасном холоде прошел еще один вечер. Народ без еды, горячего чая, чтоб как-то согреться, пил горячую воду из-под крана! И я пила, куда ж деваться.
И полночи потом прислушивалась к бурчанию в животе: вдруг проглотила какую-нибудь кишечную палочку?! От этого занятия меня отвлекал другой звук: крысы с таким остервенением грызли деревянные ящики у кроватей, что мысли о кишечной палочке исчезали сами по себе.
Замотавшись шарфом поверх двух курток, помянув, как водится, агента Катю, я провалилась в сон. Ни голый матрац, ни холод, ни крысы уже не могли мне помешать.

20 января, пятница
Кошмарный холод, кромешная тьма. Утро. Народ голодный, холодный, в полной темноте на ощупь потянулся на улицу. А там как будто нажали кнопку “REC”: замерзший “Карбышев” бегал вокруг такого же замерзшего “пазика”. Я уже приняла решение — только домой!
Опять сумка (правда, облегчила ее как могла, оставив продукты, лекарства женщинам, трое из которых уже заболели), электричка, вокзалы и холод, холод, холод...
За четыре дня я впервые попала в тепло лишь в вагоне поезда. “Оттаяв” на верхней полке, почувствовала, как от меня исходит чарующий аромат бомжихи. Какой ужас!
Дома вся семья была несказанно рада возвращению “блудной” мамаши. А кот просто сошел с ума от запаха, который источал мой шарф: он гнусно орал и драл его когтями.
— Ну что, — улыбаясь, спросил меня мой дорогой муж, — с заработками на чужбине покончено?
— Не знаю, — почему-то неуверенно ответила я. Все мысли были заняты встречей с той, о ком я думала все эти ужасные четыре дня, с агентом Катей...
Я написала заявление в кадровое агентство с предложением частично компенсировать затраты, которые повлекла их недостоверная информация (проще говоря, ложь). Но руководитель гордо промолчала.
В п. 6.1 договора на оказание услуг по трудоустройству написано: “...В случае, если стороны не придут к соглашению, дело подлежит судебному разбирательству в соответствии с российским законодательством”. Какие действия стоит предпринять? Хотелось бы получить грамотный юридический ответ.
Лена ЖЕНИНА.
P.S. Эта история типична, со мной вернулись две новочебоксарки. В декабре возвратились женщины с кондитерской фабрики в Москве, потому что чебоксарское агентство не предупредило их о том, что общежитие платное (3 тысячи в месяц) и еда своя.

Вместо комментария
Мы позвонили в Государственную инспекцию труда по ЧР. По словам начальника отдела по правовым вопросам Р.Павловой, к ним обращались с подобными жалобами. Но в таких случаях люди заключают с агентствами не трудовые договоры, а договоры на оказание услуг по трудоустройству, которые регулируются гражданским законодательством. Обычно тем, кто попал в похожие ситуации, специалисты инспекции советуют обратиться либо в прокуратуру, либо в суд.
А читателям мы предлагаем поделиться своим опытом поиска работы в новой рубрике “Испытано на себе”.