Дедушка, вернись! Не так давно мы чуть не потеряли Новый год со всеми его атрибутами

Дореволюционная новогодняя открытка.

Фотография с обложки журнала “Огонек” (1936 год).

Первая советская новогодняя открытка (1941 год).

Открытка 1953 года.

Как отмечали Новый год 30-40 лет назад? Примерно так же, как и сейчас. Но есть период в истории нашей страны, когда праздника с елкой, Дедом Морозом и Снегурочкой как бы не существовало.

На западный манер
Из школьной программы мы знаем, что Петр I, идя в ногу с Западом, специальным указом перенес Новый год с 1 сентября на 1 января.
В ночь на 1 января 1700 года был шумно отпразднован первый зимний Новый год, с парадом и фейерверками на Красной площади в Москве. С 1704-го празднования перенесли в Петербург. Устраивали массовые гулянья и маскарады, которые проходили на площади возле Петропавловской крепости с участием самого Петра. Новогоднее застолье продолжалось в течение трех дней.
При Екатерине II появилась традиция готовить для новогоднего стола необычные блюда, дарить на Новый год подарки.
Первая в Петербурге публичная новогодняя елка по­явилась при Николае I. Если до этого дом украшали, как правило, ветками, не только хвойными, но и березовыми и вишневыми, то в середине XIX века появилась традиция наряжать елки.
В это же время в праздничном меню лидировали семга, икра и сыры. При Александре III и Николае II на новогоднем столе с поросенком и уткой с яблоками соперничали индейки и рябчики.

Отменили, но опомнились
А вот о чем мало вспоминают на уроках истории, так это о том, как Нового года в стране не стало.
С первых лет советской власти и елка, и сам новогодний праздник не особенно поощрялись руководством страны. В 1919 году большевики фактически отменили и Рождество, и Новый год — это были рабочие дни, а елка была объявлена “поповским обычаем”.
“После революции антирелигиозная пропаганда сделала рождественскую елку не то чтобы напрочь запрещенной, но признанной диким, постыдным предрассудком. Елка высмеивалась, много говорилось и писалось (это, кстати, не было лишено оснований) о вреде, который наносится природе вырубкой молодых елочек (“превращаем елки в палки”). Ни в школах, ни в детсадах, ни на улицах елки не ставились”, — пишет историк Юрий Поляков.
Шли годы, но память о Новом годе и елке оставалась не только в сердцах простых людей, но и высоких начальников. 28 декабря 1935 года знаменитый партиец, первый секретарь Киевского обкома ВКП(б) Павел Постышев выступил в “Правде” в защиту детских новогодних елок.
Все началось с того, что четверо высокопоставленных вождей во главе со Сталиным 27 декабря 1935 года ехали в машине по Москве, осматривая предновогоднюю столицу. Вот как об этом в своих мемуарах рассказывал будущий генсек ЦК КПСС Никита Хрущев: “Вышли мы, сели в машину Сталина. Поместились все в одной. Ехали и разговаривали. Постышев поднял тогда вопрос: “Товарищ Сталин, вот была бы хорошая традиция, и народу понравилась, а детям особенно принесла бы радость, — рождественская елка. Мы это сейчас осуждаем. А не вернуть ли детям елку?” Сталин поддержал его: “Возьмите на себя инициативу, выступите в печати с предложением вернуть детям елку, а мы поддержим”.

Елки, Дед Мороз, шампанское
Уже 28 декабря 1935 года в “Правде” вышла заметка Павла Постышева “Давайте организуем к Новому году детям хорошую елку!”. “Какие-то, не иначе как “левые”, загибщики ославили это детское развлечение как буржуазную затею, — писал Постышев. — Следует этому неправильному осуждению елки положить конец. В школах, детских домах, во дворцах пионеров, в детских клубах, кино и театрах — везде должна быть елка! Не должно быть ни одного колхоза, где бы правление вместе с комсомольцами не устроило бы накануне Нового года елку для своих ребятишек”.
Тотчас после выхода в свет газеты “Правда” сотни тысяч елок по всей стране появились в открытой продаже, их, не таясь, несли домой, ставили на городских и сельских площадях, украшали. Времени с 28 по 31 декабря 1935 года было мало, и, конечно, подготовиться к празднику во всей необъятной стране успели немногие.
Что касается рождения советского Деда Мороза, то впервые официальный советский Дед Мороз появился на елке в Колонном зале Дома союзов в январе 1937 года. В его роли выступал известный конферансье Михаил Гаркави. На новогодней встрече Сталина и партийной верхушки со стахановцами в том же году он тоже присут­ствовал, наполнил бокалы шампанским. В то время шампан­ское только начали выпускать, в 1937 году разлили первые 300 тысяч бутылок.

Добрый волшебник против фашистов
Таким образом, отмечать Новый год начали с 1936 года. А вот открытки почему-то долго еще не печатались, хотя поздравления с Новым годом посылались к празднику в письмах.
Только в декабре 1941 года, после разгрома немецко-фашистских войск под Москвой, появились новогодние открытки — в Кремле было принято решение таким образом известить советский народ о победе Красной Армии.
В Москве вышло 16 различных новогодних карточек тиражом от 100 до 750 тысяч каждая. В блокадном Ленинграде тиражи были меньше, зато сюжеты разнообразнее. Ленинградские и московские открытки разошлись по всей стране.
Что это были за открытки? Они целиком соответствовали духу тяжелого военного времени. По сути, это были агитлистовки.
Полные фантазии, надежд, творчества и в то же время насквозь идеологизированные почтовые открытки годами служили мостиком между фронтом и тылом. И солдаты черпали в них силы во имя победы над немецко-фашистской чумой.

Новый год вернулся навсегда!
С окончанием войны новогодние открытки опять кому-то наверху чем-то не угодили. Очень редко встречаются открытки с праздничными сюжетами второй половины 1940-х годов. Они очень строгие и однообразные: чаще всего Кремль с горящей звездой на Спасской башне и надпись без всяких вольностей — “С Новым годом!”.
Отсутствие выбора, острый дефицит поздравительных открыток породили самиздат. Стали распространяться кустарные, не лучшего качества открытки. Что интересно, в их основе лежали сюжеты дореволюционных или трофейных открыток. Новогодние открытки переснимали, приписывали к надписи “С Новым годом!” дополнение — “С новым счастьем!” или “Лети с приветом, вернись с ответом!”. Раскрашивали анилиновыми красками. Таких открыток по всей стране гуляло великое множество. Они и сейчас есть у коллекционеров, но немногих.
Переломным стал 1953 год. Тогда, в период общего потепления после смерти Сталина, небывалым тиражом — 15 миллионов экземпляров — Министерство связи СССР выпустило рисованную цветную новогоднюю открытку художника Евгения Гундобина с детьми на санках и Дедом Морозом. С этой открытки и начался многочисленный парад Морозов, Снегурочек, украшенных гирляндами, шарами, зверюшками елок, хороводящих ребятишек. Словом, начался регулярный выпуск красивых открыток, возвещающих о добром и веселом празднике.