Вышивка — язык твоего сердца

Акулине НАЗАРОВА: “В детстве вышивка была для меня увлечением, потом превратилась в способ заработка, после смерти сестры принесла утешение, сейчас это полет души”.

“Идущие по волнам”.

“Журавли”.

“Цветущая сакура”.

Новочебоксарке Акулине НАЗАРОВОЙ 71 год. Она помогает шить костюмы для ансамбля “Сударушка”, в котором выступает. Свободное время посвящает рукоделию. Ее вышивка гладью выставляется в городских и республиканских музеях.

Возле работ Акулины Васильевны можно стоять часами, внимательно изучая и разглядывая технику вышивки, аккуратные стежки, которые похожи на линии карандашного рисунка. Направления линий создают эффект движения, легкости и воздушности.
“В детстве вышивка была для меня увлечением, потом превратилась в способ заработка, после смерти сестры принесла утешение, сейчас это полет души”, — говорит Акулина Васильевна.
— Откуда у вас интерес к вышивке?
— У меня и родители, и обе бабушки занимались рукоделием. А я у них училась.
С бабушкой по папиной линии мы жили в деревне на одной улице. Я к ней всё время бегала. Однажды прихожу, она показывает деревянную куклу, которую смастерил для меня дедушка. Я спрашиваю: “А почему она голая?” Тогда бабушка сшила платье. А я в это время сидела подле нее и наблюдала, как обычный лоскуток ткани в умелых руках превращается в платье. Мне тоже захотелось наряды куклам шить. И бабушка начала меня учить. Мне тогда было три года.
Бабушка со стороны мамы показала мне петельный шов, и я вышивала платок.
Папа делал на заказ фуфайки, я помогала их строчить. Мама для меня и моих сестер из самотканки шила платья. В пятом классе подошла к ней и сказала: “Мам, в этот раз я сама себе сошью”. Мне хотелось красивое, модное сделать, с воротником апаш и украшениями.
Потом же я сшила себе купальник. Хотя никогда его не видела. Он совсем не был похож на нынешние купальники: представлял из себя топик с юбкой.
— Получается, родители и бабушки стали вашими, как говорится, учителями?
— Не только они. В нашей деревне Малые Челлы, что в Красноармейском районе, по чувашскому обычаю было принято на свадьбу дом украшать вышитыми невестой полотенцами. Я каждый раз приходила, рассматривала их, перенимала технику.
Тогда развлечений не было, мы учились и работали. Однажды, когда я пасла гусей, ко мне подошла соседка: “Давай научу тебя вязать крючком”. Она показала, как петельку делать, и ушла домой хлеб печь. Я не умела еще между собой ряды соединять и связала линию длиной в километр. Довольная была, что у меня получается. Соседка посмеялась, потом научила меня салфетки вязать.
— Читала, что серьезно увлекаться вышивкой вы начали в трудное для себя время.
— После окончания школы работала на чулочно-трикотажной фабрике в Чебоксарах, потом в “Чуваштрикотажбыте”. На пенсию вышла в 2010 году. В тот год умерла сестра. Это было тяжелой утратой для меня.
Я взялась за нитку и иголку. В вышивке нашла утешение. Первую работу закончила на сороковой день. Я вышила гладью красивую, яркую девушку, такой запомнилась мне сестра.
— Сколько времени в среднем уходит на работу?
— По-разному получается. На мои любимые “Ромашки” ушло три дня, на одну из самых больших и тяжелых — “Журавли” — полтора года.
Тем не менее ни одной работы не бросила. Даже если мне что-то не нравится, то я скорее распущу и переделаю ее, но не оставлю. И пока не закончу одну, за другую не могу взяться.
На одной картине цветы сакуры я три раза распускала. Сначала сделала их голубыми, потом оранжевыми, затем розовыми. Не по­нравилось. Ходила думала, и мне пришла мысль сделать розовый контур, а изнутри заполнить белыми нитками.
— Расскажите подробнее о процессе создания вышивки гладью.
— Сначала находим картинку и увеличиваем ее. Сейчас это можно сделать с помощью компьютера, раньше приходилось от руки перерисовывать в большем масштабе. Затем картинку переводим на ткань. Делаем контур. Художники карандашом его рисуют, а я черными нитками. Сейчас хочу по­пробовать сделать в цвете. После контура начинаем заполнять площадки — “раскрашиваем” шелковыми нитями.
Такие нити не везде найдешь, да и оттенков мало. Поэтому, когда в Турции (мы поехали туда с ансамблем в рамках фестиваля народов и культур) я увидела магазин с шелковыми нитками самых разных расцветок, набрала вдоволь. Приехала домой и двух девушек с картины “Идущие по волнам” распустила. Цвет захотела поменять. Распускать — не менее сложный и кропотливый труд, чем вышивать. Но красота требует жертв.
Вышивать могу в любом месте. Нитки, иголки, холст беру с собой в дом отдыха, в деревню.
— Для чего организовываете выставки?
— Люди внимательно разглядывают мои работы, хорошо отзываются о них и благодарят. Когда мужчины останавливаются и по несколько минут всматриваются, меня это особенно удивляет.
Однажды на выставке батюшка подошел к моей картине, постоял, посмотрел, а потом позвал своих спутников, тоже служителей церкви. Я рядом сидела, всё слышала. Он сказал: “Посмотрите. Вы знаете, сколько здесь терпения?”
Посетители выставок вдохновляют меня на работу, и наоборот, мои рисунки вызывают у них интерес к рукоделию. Они спрашивают совета, хотят тоже научиться вышивать.
— И вы проводите мастер-классы?
— Да. Много раз проводила на родине, в Красноармейском районе. Удивительно, но сейчас никто вышивкой там не занимается, владеют только “крестиком”. Про гладь вообще не знают. Когда увидели мою выставку, захотели научиться. На занятие пришло человек 20. Многие тогда впервые взялись.
В другой раз проводила мастер-класс по вязанию крючком. Теперь они платки вяжут в деревне, друг другу дарят, детей учат. Звонят: “Приезжай и покажи, что ты еще умеешь. Научи нас”.
Лет 60 назад жители деревни учили меня разным видам вышивки и вязания. Сейчас я учу их внуков и правнуков.
Провожу мастер-классы и в Новочебоксарске: в библиотеках, музее, женских клубах. Кто-то легко и быстро осваивает эти виды рукоделия, кому-то вообще не дается.
Я хочу, чтобы каждый человек нашел занятие по душе. И если мои работы вдохновят кого-то, то буду счастлива поделиться секретами своего мастерства.

МНЕНИЕ

Светлана ШЕРИБЗЯНОВА, художник:
— Есть много талантливых людей, но мало таких, чьи работы были бы живыми. Работы Акулины Назаровой — живые. Они больше, чем рисунки, больше, чем просто нити и ткань, они имеют свой язык. Наверное, они говорят языком сердца мастера.