Лейла — египетская ночь

Конец октября. Мы собрались в Египет. Обыкновенная авантюра в моем духе. Отпуск­ного настроения нет, устать не успели. Как-никак еще  свежо в памяти лето. Дел невпроворот. Но охота к перемене мест оказалась сильнее всех других соображений, и мы потащились.

Нет, теоретически я представляла, что у нас плюс пять, а там жаркое лето. Тем не менее, когда вышли из самолета, поразили аэропорт, который вдруг возник, как дворец, сотворенный джинном, и плотная, устоявшаяся вселенская жара.
Следующее удивление не заставило себя долго ждать и связано было с обслуживающим персоналом отеля. Напоминало это сбывшуюся злорадную мечту измученной домохозяйки. Готовят, подают еду, убирают посуду, заправляют постели, моют, пардон, сортиры — в общем, всю эту нудную женскую работу в Египте выполняют мужчины. Душа российской женщины, в данном случае моя, поначалу отказывалась верить такому небывалому положению вещей, а поверив, начала тихо радоваться: есть, есть справедливость на свете! Правда, далеко.
Непривычным было и то, что здесь цвели решительно все деревья, цвели пышно, ярко, избыточно. Сразу чувствовалось, что настрой у них серьезный — радовать глаз все время, не заморочиваясь сменой времен года.
А теперь о главном. Красное море! Жесткое оно и какое-то первобытное. Тысячи лет накатывает на древнюю иссушенную землю, и не видно этому конца, а ты, мягкое уязвимое существо с коротким веком, так и быть, побарахтайся. Но осторожно! С Черным морем можно позволить себе немного фамильярности, оно домашнее и ласковое. Простит. Фиолетово-синее, неправдоподобно красивое, сверкающее разноцветными кораллами и немыслимыми рыбами, горько-соленое Красное море близко к себе не подпустит. Такой уж у него характер.
Но море морем, а хочется и на людей по­смотреть, и себя показать. Сначала все эти арабские лица сливаются в одно: смуглое улыбающееся. Потом начинаешь их различать, запоминаешь имена и, наконец, понимаешь, что они точно такие же, как и ты. Умненькие и туповатые, ранимые и толстокожие, замкнутые и открытые, любопытные. С настоящими человеческими глазами. Обычаи, религия, цвет кожи — все это не более чем одежда, скрывающая человеческие души. А души не знают национальностей. Это я хорошо поняла, общаясь с арабами, сербами, итальянцами и шведами.
Ну и отдельная песня — арабский юмор. Его нельзя назвать тонким, тут вам не Англия. Арабы любят, что называется, прикалываться. Шутки их незамысловаты и, так сказать, берут количеством. Не расслабляясь ни на минуту, всегда будьте готовы к приколам. Если же вы, настроившись на их волну, родите какую-нибудь шуточку, эти люди приходят в детский восторг, и ваши акции вырастают до небес. С великим трудом и, как я понимаю, не без усилий менеджеров по персоналу они не прикалываются лишь в столовке. Еда это святое!
А как они торгуются! Это просто прелесть. Убежденно и страстно вам будут говорить, что их товар самый натуральный, самый-самый, вы их первый любимый покупатель, на счастье заглянувший именно сегодня, когда такие отличные скидки. Вы друг, мадам, земляк и даже зайка, у вас красивые глаза, замечательная страна и поэтому вам выпала возможность купить эту фитюльку не за 50, не за 40, а всего-то за 30 египетских фунтов! Если вы в теме, то не менее страстно отвечаете, что хорошая цена — это не 5, не 6, а 10, целых 10 отличных египетских фунтов. Вы доверительно сообщаете продавцу, как вы уважаете его страну, город и особенно его лично, и только из этого уважения даете ему эту хорошую цену. Дальнейшее — вопрос времени. Есть время  — вы купите вещичку по вашей цене, если же терпение кончается, а дома ждут сувениров — продавец выиграл эту битву. В любом случае вы уходите с ощущением, что вас обдурили. Вас действительно обдурили. И вообще, вы богатый иностранец! Так и ведите себя соответственно.
 А теперь, конечно, о наших за границей (надо быть совсем ленивым, чтобы обойти эту тему). Люди как люди. Ведут себя прилично, почти всегда. Чаевых давать не любят, не приучены. Не потому что жадные, а нечего баловать! Друг другу помогают, выручают лекарствами или там ниткой с иголкой, кто позабыл. Смешные, трогательные, родные.
На рынке один продавец, имея намерение завлечь нашу бабульку в свою лавочку, интересуется: “Как диля?” А та ему, как будто и не вставала со скамейки у своей пятиэтажки, совершенно очаровательным, непередаваемо российским ворчливым голосом: “Как дела, как дела, да уж получ­ше, чем у тебя, не сомневайся!”
А вот сценка на пляже. Наш пожилой седовласый отдыхающий, из тех, что любят обстоятельно потолковать о том о сем, общается с двумя арабами из служащих отеля: “Таксисты у вас тут хорошо зарабатывают. Да! Ехать-то всего ничего, а просят пять долларов. Вот ведь как! Нет, у нас не так. А то ведь вся дорога два перекрестка, а пять долларов вынь да положь”. Служащие, уверена, по-русски знают пять слов: “хорошо”, “привет”, “друг” и, конечно, “как дела”. Слушают очень внимательно, кивают, улыбаются. А дядьке поговорить охота. В кои-то веки народ собрался. “Еще кола у вас тут хорошая! Ох и отличная штука! Вот у нас дома стакан
выпьешь, так обплюешься, а здесь я уже четыре стакана выпил и еще сейчас пойду выпью!” Конечно, выпьет, она бесплатная тут. А служащие переминаются с ноги на ногу и кивают из по­следних сил.
К слову, о таксистах. Это милейшие ребята. Приятность общения с ними с лихвой окупает затраты на проезд. На смеси английского, русского и языка жестов один такой колоритный дяденька объяснил (а мы уже тронулись в путь), что ехать тут всего-то пять минут. Когда ему сказали, что за пять минут дороговата плата, он добавил громкости и без того гремевшей арабской музыке, всем своим видом приглашая радоваться жизни и веселиться, а не думать о пустяках.
Да, кстати, в Египет я приехала с дочерью. Когда отвлекалась от мысли, что девица на полголовы выше тебя и тот милый карапузик в прошлом — одно и то же лицо, создавалась иллюзия, что мы просто подруги. Или сестры. Я, надо сказать, не нильский крокодил, и обычно представители сильного пола поглядывают на меня с некоторым аппетитом, особенно если выспалась, подкрасилась, нравлюсь сама себе и рядом со мной нет моей дочери. Юная, жизнерадостная, открытая, она приковывала все взгляды и после бессонной ночи, и со слипшимися от купания волосами, в общем, всегда. И слава Богу!
Так вот, мы в Египте. Мы, обычные курортницы, развлекаемся. Решаемся прокатиться на яхте в какой-то знаменитый морской заповедник со звучным арабским названием. Яхта называлась “Ромео”. Зачем выдумывать сюжеты, когда и так все складывается интересно. И Ромео явился. В образе инструктора по плаванию, довольно свирепого на вид, темнокожего, бритого наголо и при ближайшем рассмотрении ужасно славного.
 День был длинным. Мы плавали среди немыслимо красивых кораллов,  неправдоподобных сверкающих рыб, загорали на белой крыше яхты, распевали песни, которые приходили нам в голову, и без конца болтали по-английски с нашим инструктором. В промежутках между болтовней он успел вытащить на палубу пьяненького ныряльщика (ни за что не догадаетесь, какой национальности), а также спасти Мишу из нашего отеля, которому судорогой свело ногу в этой теплейшей воде. Бедолага принялся захлебываться и тонуть. К счастью, инструктор, отягченный, как выяснилось, курсом наук в Каирском универе, был тут как тут.
Когда все российские недотепы были спасены, наш англоязычный египтянин принялся возиться с мальчишкой, плавая около него и поддерживая на плаву, подобно дельфину. Родители были избавлены от хлопот с ребенком на добрых пару часов. Освободившись от пацана, наш Ромео наконец смог заняться моей дочерью. Они плавали и ныряли вместе, и он успел пригласить ее прокатиться с ним вечерком по примечательным местам города. Причем с мамой, то есть со мной. Причем на мотоцикле.
А вы как поступили бы на моем месте? Тем более, если бы перед самой поездкой услышали по телеку про похищенных в Египте российских туристок? Если бы вас в турагентстве проинструктировали на предмет опасности прогулок по городу без сопровождения мужчин? Если бы вы клятвенно пообещали мужу нос не высовывать из отеля? Но интуиция с шепота перешла на крик, не дав разуму и слова сказать.
Мы мчались по чужому ночному городу без светофоров, по отличным дорогам, никогда не видевшим снега. Останавливались и смотрели на ночное море в тех местах, которые ему нравились. Парню хотелось, чтобы мы восхищались, и мы восхищались. Пили манговый сок в каком-то кафе на темном высоком обрыве в море, снова ехали, ветер свистел в ушах, волосы хлестали по лицу. Прямо на ходу он крикнул персонально мне, что, если я так боюсь, мы можем взять такси. “Нет!” — дружно закричали я и моя отчаянная дочь, в недавнем прошлом довольно тихая отличница. Мы гуляли по залитой огнями набережной, где он знал всех и все знали его. Наш спутник совершенно трогательно ухаживал за нами обеими, но я не вчера родилась на свет. Да, она ему нравилась, очень нравилась!
Оказывается, ночь по-арабски будет лейла, а можно так сказать: лейла с арабского переводится как ночь. Удивительна она была. Ощущение реальности терялось. Огни над морем, музыка, дискотека, бешеная езда...
Под утро он отвез нас в отель. На следующий день мы улетели в Москву и снова оказались в России, в родном промозглом ноябре.
 А я все вспоминаю их двоих на фоне египет­ской ночи, на берегу Красного моря, вдали от наших берез. Моя дочь в полном цвете своих девятнадцати лет, тонкая, сильная, гибкая и этот темнокожий парень с детской улыбкой. Она, ужасно умная и самостоятельная, с пухлой мордашкой и светлой пушистой шевелюрой, совсем не понимает, что он сейчас чувствует, стоя рядом с ней рука в руке. Я смотрю на них и вижу, как он любуется ею, как крепко держит себя в руках, какой он сильный и добрый. И весь неотделим от своего моря, кораллов и этой ночи. Не просто дети разных народов, красивые дети разных цивилизаций, они никогда не будут вместе, никогда. Только ­останутся в памяти сумасшедшая езда на мотоцикле по ночному городу, не видевшему снега, сверкающий огнями залив и несколько встреч. Ну что тут скажешь...
В самолете по пути домой мой ребенок отсыпался у меня на плече, а я на все смотрела как сквозь серебристую паутину впечатлений по­следних дней. Мощное ощущение красоты, печали и гармонии жизни заполняло меня. И что-то еще, что великий и могучий отказывается выразить.
Фарида ПРУДОВСКАЯ.