На недавнем фестивале колокольного звона в Соборе святого равноапостольного князя Владимира в Новочебоксарске я услышал песню, слова которой запали в сердце. Их автором оказался поэт, которому нет еще и 40 лет. И действительно, на его стихи композиторы из разных уголков России сочиняют музыку, превращая их в песни.
Павел Широглазов — член Союза писателей России, член Российского фольклорного союза. Родился в 1985 году в Иркутске, живет и работает в Череповце. В настоящее время является сотрудником литературного музея Николая Рубцова. Автор двух поэтических книг. Стихи публиковались во многих печатных изданиях страны. Участник литературных фестивалей и семинаров, в том числе в качестве эксперта. Участник нескольких музыкальных проектов.
* * *
Здесь не райская глушь, а военный плацдарм,
Где взрывается всё от единственной спички.
Я уверен в одном, что своих не предам:
Не имею такой вредоносной привычки.
Пусть сегодняшний день близорук и лукав.
И бахвалится пусть убегающим сбродом,
Я уверен в одном: тот единственно прав,
Кто стоит до конца со страной и народом.
Целый мир кувырком: лажанулась швея –
Всё пошло не по давешней божьей задумке.
Твердо знаю одно: кто же, если не я?
Был бы крест на груди и граната в подсумке.
Колокол
Не рядышком и не около,
Не близко, не далеко.
Душа моя — это колокол
С развязанным языком.
Не выбраться, не опомниться,
Не умереть сперва:
Душа моя — это звонница,
В которой живут слова.
Пусть все через пень-колодину,
И мир, как большой блиндаж:
Душа моя — это родина,
Которую не предашь.
Мне ветер под ноги падает,
Не смея пройти насквозь,
И солнце горит лампадою,
Подвешенное на гвоздь.
Не рядышком и не около,
Не близко, не далеко.
Душа моя — это колокол
С развязанным языком…
* * *
Когда из хаоса и мрака,
Где вместо солнца фонари,
Придет бездомная собака
И ляжет у моей двери.
Я брошу ей бушлат в прихожей,
Едой не стану дорожить,
Ведь мне собачьей жизнью тоже
На свете доводилось жить.
Мой дом — чернила и бумага,
Так Бог со мною говорит,
Когда ж безродная дворняга
Придет и ляжет у двери?
* * *
Что со мной? Предвкушение грусти
В позолоте церковных оправ.
Мне уютно в своем захолустье:
В акватории северных трав.
Что за мной? Не следы, а поступки
И бездонные хляби стиха.
Я себя собирал по скорлупке
И скрипел, как лесная ольха.
Боже мой, как же дышится вольно,
И зарядка подходит к нулю.
Даже тех, кто мне делает больно,
Я по-прежнему очень люблю.
Что с собой? Далека ли дорога?
Сколько правды в дорожной пыли?
Что со мной? Ощущение Бога
В каждой пригоршне русской земли…
Подорожник
Я русские чащи на райские кущи
Менять не хочу и не буду менять.
И пусть я сорняк, у дороги растущий:
Господь для чего-то придумал меня.
Возможно затем, чтоб однажды безбожник,
Устав от нелепых и суетных дней,
К озябшей душе приложил подорожник,
И стало тепло. Впрочем, Богу видней…
* * *
Поклонюсь непролазным дорогам
И безмолвию северных рек,
А когда мы помиримся с Богом
Неожиданно выпадет снег.
Рассосется убийственный морок,
Что плетется за мною хвостом:
Поднимусь я на дальний пригорок
И нащупаю душу перстом.
Поклонюсь деревенскому миру:
В ноги предкам своим упаду,
И настроив нестройную лиру,
По заснеженным землям пойду…
Станет песня звучней и напевней,
Как студеный весенний ручей.
Поклонюсь одинокой деревне
И засну у нее на плече…
* * *
Где б такое снадобье раздобыть,
У каких аптекарей поспрошать,
Чтобы всех и каждого возлюбить
Больше, чем насытиться и дышать?
Вот бы не запутаться в облаках
И во влажном климате не простыть:
Может, взять дешевого коньяка
И “братву” на паперти угостить?
Как бы все три короба унести,
Что подгонят новые “кореша”?
Прорастают зерна в моей горсти
И степные ветры ко мне спешат.
Где б такое снадобье раздобыть,
У каких аптекарей поспрошать,
Чтобы всех и каждого возлюбить,
Чтобы всем и каждому не мешать?
* * *
Очи свои обращаю на север,
Там, где безмолвие диких полей,
Там, где слова, как в церковном распеве,
Стелятся грустью по русской земле.
Там, где в амбарах живут домовые,
И заповедная тропка видна.
Здравствуйте, годы мои нулевые:
Время всеобщего сытого дна.
Счастье мое когти рвет из вольера
И обретается в зимнем бору.
Совесть моя — наивысшая вера
В то, что от старости я не умру.
Очи свои обращаю на север:
В русскую душу, в чудной звукоряд,
Там, где слова, как в церковном распеве,
Голосом предков со мной говорят…
* * *
Хлопали крыльями белые аисты
И окунались в небесные проруби.
Были глаза мои полные радости,
Были слова мои — вьючные голуби.
Солнце меня пеленало восходами
И разбивалось о тайную вечерю.
Были печали мои — непогодами,
Были надежды — огнивами вечными.
Хлопали крыльями белые аисты
И в полыньи окунались небесные.
Были глаза мои полные радости.
Были стихи мои самые честные…
* * *
Я “врубаю” в себе скомороха
До предела последних сил,
Кто-то скажет, что это плохо
И себя я поизносил.
Белый свет недозревшей брагой
Наполняет меня до краев,
И с какой-то звериной отвагой
Я ищу в этом мире любовь.
Я “врубаю” в себе скомороха
В лабиринтах кирпичных стен,
Кто-то скажет, что это плохо —
Хороводить на злобу всем.
Бубном душу свою стегаю:
“Собирайся честной народ!”
Я ведь Бога не отвергаю,
А скорее наоборот.
Я пляшу: ахи-охи-страхи,
А когда смех в толпе затих,
Вынимаю из-под рубахи
Самый свой сокровенный стих.
Я читаю его, я плачу:
Кровью пачкаю Божий дар.
Никого вокруг. Только мальчик,
Подметающий тротуар…
* * *
Чужая душа — потемки,
Котомки и вещмешки,
Не лезьте в нее потомки:
Останетесь без башки.
И не сдирайте сдуру
Коросты с душевных ран:
Входите в литературу
С любовью, как в божий храм.
Стихи — это русский гений,
Растущий от праотцов,
Таким был поэт Есенин,
Таким был поэт Рубцов.
И сколько б они ни пили,
Ни жили б в каких гостях,
Они этот мир любили
Во всех его плоскостях.
Гулял бережком Ванюша,
Поплевывая в Неву,
И мир становился лучше
Еще на одну вдову.
И жизнь становилась краше
Еще на одну любовь,
Спасибо за это Саше,
Сколько ни сквернословь…
Стих
Не родись у меня в голове,
Не рядись в арестантскую робу.
Лучше плавай в зеленой траве
И на вкус одуванчики пробуй.
Со шпаной во дворе не водись,
Не смотри подворотням за гланды.
Проживи безопасную жизнь:
Не загнись от тюремной баланды…
Не просись ты ко мне в сыновья,
Не заглядывай в пасть черной бездне,
Пусть напишут тебя, но не я,
А какой-нибудь сахарный Резник…
Не родись у меня в голове,
В зимний сумрак не сплевывай кровью —
Лучше плавай в зеленой траве
И торгуй с рук фальшивой любовью…
Вот тогда от тебя отрекусь
И пойду по дорогам скользящим:
Околею в пути, ну и пусть,
Но останусь собой — настоящим.
