Сегодня намечается приезд председателя Комитета Государственной Думы РФ по международным делам Константина Косачева в Новочебоксарск. Накануне он дал интервью нашей газете.
— Откуда вы родом, что можете сказать о семье?
— Я родом из подмосковного поселка Мамонтовка, в котором прожил всего две недели после своего рождения. Когда пришло время мне появиться на свет, моя мама приехала в СССР из Швеции, в которую был командирован мой отец. Поскольку тогда (а родился я в 1962 году) советским гражданкам не было рекомендовано рожать за границей. Но буквально через две недели после родов меня увезли обратно в Швецию, где с небольшим перерывом я провел первые восемь лет своей жизни. В 1970 году мы вернулись в Советский Союз и с тех пор поселились в Москве.
У меня жена, две дочери — Мария и Анна и сын Александр. Кстати, старшая, Маша, окончившая Госакадемию туризма и сервиса, успешно защитила диплом на тему “Перспективы развития туристического сектора в Чувашии”. Аня учится на факультете международных экономических отношений МГИМО, Саша — в общеобразовательной школе. Супруга Людмила минувшим летом окончила Дипломатическую академию. Она — врач, но, наблюдая за моей деятельностью, выразила желание разобраться в дипломатии с экспертной тщательностью. В чем я ее поддержал.
— Как выбрали профессию и за счет каких качеств добились успехов в профессиональном и карьерном росте?
— Мой выбор дипломатической профессии можно назвать ментальным. Я — сын дипломата и с детства впитывал атмосферу, так сказать, “делового зарубежья”. И когда мне в совсем еще детском возрасте задали традиционный вопрос: “Кем ты будешь, когда вырастешь?”, я горько расплакался и ответил, что буду простым дипломатом. Хотя пределом моих детских мечтаний тогда была профессия пожарного…
В 1979 году я поступил в МГИМО на западное отделение факультета международных отношений. Любовь к скандинавским странам, связанная с годами, проведенными в Швеции, способствовала тому, что шведский я выбрал в институте в качестве основного языка. А в 1984 году шведский Гетеборг стал городом моей первой дипломатической командировки. После в МИДе я возглавил все североевропейское направление.
Мое личное убеждение заключается в том, что успех или неуспех в любом направлении деятельности определяется степенью увлеченности тем, чем ты занимаешься. Главное, чтобы моральное удовлетворение от работы испытывал прежде всего ты сам. А без любви к профессии и искреннего интереса к ней это, на мой взгляд, совершенно невозможно.
— Нужны ли моральные принципы дипломату?
— Думаю, моральные принципы нужны в любой профессии. Кем бы вы ни были, установив для себя некие нравственные рамки, границы дозволенного для вас лично, вы, как мне кажется, тем самым находите оптимальное соотношение между профессионализмом и совестью.
Работа дипломата имеет кое-что общее с профессией военного, защитника Родины, подчиняющегося приказам высшего начальника, а также с профессией адвоката, имеющего в своем свободном распоряжении богатый арсенал возможностей, где выбор тактики и конечный успех определяются опытом, профессиональными знаниями, ораторским искусством, возможностями оппонирующей стороны и находчивостью защитника.
— Какие знаковые шаги сделала Россия на международной арене в последнее время?
— В последние годы внешняя политика страны стала заметно активнее и эффективнее. Мы не просто реагируем на те или иные события, но действуем инициативно и творчески, и это дает все основания для вывода о том, что кризисные явления, затронувшие нашу дипломатию на рубеже веков (уход сильных кадров, недофинансирование, дезориентирующее установки от политической власти), преодолены.
Тональность политическому году задала знаковая речь нашего Президента в Мюнхене в феврале. Я сам имел счастливую возможность быть очевидцем этого события и могу подтвердить, что наш лидер вовсе не собирался открывать своим выступлением новую эпоху противостояния между Востоком и Западом. Вспоминаю в этой связи очень характерный вопрос, который задал на той же конференции один из немецких депутатов министру обороны США Гейтсу уже после речи Путина. Он сказал, что речь российского Президента при всей ее жесткости во многом отражала беспокойство и сомнения европейцев относительно действий США в мире и их последствий для глобальной стабильности. Путин в этом смысле выступил как европейский политик, с той лишь разницей, что не каждый европеец может позволить себе такую искренность в диалоге со старшим партнером по НАТО.
Твердость нашей внешнеполитической линии, обозначенная В.Путиным в Мюнхене, нашла свое прямое отражение и в позиции России в отношении планов размещения ПРО США в Чехии и Польше. В сентябре парламентские партии — члены созданной в этом году принципиально новой структуры — Межпартийного совещания по внешней политике — призвали партии и парламенты США, Чехии и Польши к дискуссии по тематике ПРО и предложили даже провести соответствующую парламентскую конференцию по данной тематике в Москве. Ответное молчание парламентариев еще раз подтвердило очевидное: столь судьбоносное для Европы и мировой стабильности решение, как размещение стратегических систем на европейском континенте, решается военными и правительствами вне парламентов, вне представительной власти, по сути, без учета мнения народа.
Москва подтвердила свою готовность выдвигать такие инициативы, которые выгодны всем сторонам и не содержат дипломатических подвохов. Мы показываем, как решать проблемы, вызывающие озабоченность у наших западных партнеров, таким образом, чтобы при этом не породить затруднений для России и не обострять противоречий там, где этого можно избежать.
Убежден, что нужно и далее демонстрировать и подкреплять конкретными идеями новую международную политику страны, обозначенную в последнее время на самом высшем уровне.