Знакомьтесь: нефтяник обыкновенный

Когда установка только запускалась, рабочее место Юрия выглядело вот так, сейчас “операторная” более модернизированная, современная.

Месторождение, на котором работает наш нефтяник. Именно здесь трудятся еще четыре новочебоксарца, а всего из Чувашии туда ездят человек 20.

В таком вертолете практически каждый месяц Юрий и его коллеги проводят в воздухе добрых 40 минут. Начальник смены УПСВ “Юг” Сергей Кокарев из Новочебоксарска (справа) и машинист компрессорной установки Василий Сазон из Самары.

Фото из личного архива Юрия Ильина

Знакомьтесь: нефтяник обыкновенный

Знакомьтесь: нефтяник обыкновенный

Знакомьтесь: нефтяник обыкновенный

Знакомьтесь: нефтяник обыкновенный

Он видел нефть, знает, чем она пахнет, управлял драгоценными потоками — речь пойдет о самом обыкновенном нефтянике. Конечно, эти два понятия “обыкновенный” и “нефтяник” не очень вяжутся вместе, но человек, который непосредственно работает с “черным золотом”, не зарабатывает миллионы! Да, он получает неплохую для нашего региона зарплату, но назвать его богачом (что просится, когда слышишь слово “нефтяник”) нельзя.
Мы расскажем об операторе технологических установок 6-го (самого высокого) разряда.

Зеленая и маслянистая
Юрий Ильин (ему 53 года) — житель Новочебоксарска. Его родители яндашевские (жили в селе Яндашеве), отец Юрия Геннадий в свое время строил “Химпром”.
В раннем детстве Юра мечтал стать летчиком, но чуть позже “заразился” от папы строительством, понял, что хочет строить. Но так случилось, что поступил в ЧХМТ, получил среднетехническое образование.
Поработал в разных сферах, занимался предпринимательской деятельностью, а в 2002 году друзья позвали работать на Север. “Запускалась УПСВ (установка предварительного сброса воды), и набирали людей с техническим образованием”, — вспоминает Юрий. Именно тогда он впервые и увидел нефть: “Пошел на отбор пробы и увидел ее! Сначала нефть зелено-коричневая из-за попутного газа, после того как она дегазируется (газ выветривается),  становится коричнево-черной. Сама нефть ничем не пахнет, но из-за метана есть специфический запах, который в быту не встретишь. Еще она бывает легкой и тяжелой, с легкой фракцией проще работать, хотя сейчас так все наладили, что с любой работать нормально. Электрики, водители, люди из сервисной службы подходят, спрашивают, как она выглядит. Показываем пробы. Некоторые еще и на ладонь капнут, разотрут со словами: “Так вот она какая!” Потом долго руки отмывают, потому что нефть маслянистая”.

Много часов в небе
Кроме того, что Юрий постоянно видит нефть, он еще и летает на самолете более 10 раз за год, да что там, и на вертолете столько же! Но не торопитесь завидовать: дорога — это самое сложное в его работе.
“11 часов едем на автобусе до аэропорта базового города — Уфы, потом 3,5 часа летим до Игарки на самолете. Сейчас на реактивном, а раньше летели на винтовом 7,5 часа с дозаправкой. Еще с Игарки 40 минут летим на вертолете. Удоволь­ствие так себе: трясет очень, гул стоит, — объясняет Юрий, —но и это еще не всё! Часто погода не дает улететь или прилететь: ветер, снег, туманы. Сидим ждем своего рейса, иногда приходится отправляться в гостиницу. А в другом аэропорту так же сменщики ждут”.
Конечно, за 18 лет работы вахтовиком Юрий так привык летать, что страха перемещаться в воздухе у него нет, но он прекрасно понимает, что бывает всякое. Да и супруга каждый раз переживает, за новостями следит, ведь за то время, что Юрий работает нефтяником, упали три вертолета и один самолет с подрядчиками.

Комары и морозы
Еще одна напасть нефтяника-вахтовика — это природная стихия: летом донимают комары, мошкара, а зимой — сильные морозы. Самое благоприятное для нефтяников время — осень, когда насекомых нет и еще не так холодно. А морозы, надо сказать, бывают там такие, что нам тут и не снились: 50 градусов ниже нуля — обычное явление.
“Мы постоянно следим друг за другом, если работаем на улице, смотрим, нет ли обморожений. Если замечаем побелевшие участки кожи, отправляемся в тепло”, — делится Юрий. Даже техника, бывает, не выдерживает: “Как-то сломался насос. А на улице минус 53 градуса, и кран не смог выйти: гидравлика не работала, манжеты рвались. Так мы вручную выкатывали, заталкивали насос с помощью катков и лебедок”.

12 часов у монитора
Трудится наш нефтяник 30 дней по 12 часов в сутки, 15 дней выходит в дневную смену, 15 — в ночную. Рабочий процесс у Юрия с виду несложный: сидишь себе перед мониторами.
Но это только на первый взгляд: “Нефть поступает из пласта через скважину в коллектор, оттуда на установку предварительного сброса воды, ее надо подготовить для транспортировки — дегазировать: убрать газ, воду и механические примеси, такие как песок. Я слежу за всем этим процессом на своем автоматизированном рабочем месте оператора и в случае изменения условий подготовки нефти выполняю все необходимые переключения. Самое тяжелое — это когда из дневных смен выходишь в ночные, организму трудно перенастроиться”.
“Сейчас условия работы хорошие: нефтяники живут в вахтовом городке в комнате по два человека, и, как правило, один на смену выходит в ночь, другой днем, поэтому ты как бы живешь один, — продолжает рассказ Юрий. — Есть душ, туалет, столовая. А в самом начале, когда установка только запускалась, около года ютились в вагончике по восемь человек: четыре в день выходили, четыре в ночь, душа не было, вместо него баня, куда всегда были очереди, туалет на улице. Тогда все работали в авральном режиме: оттарабанишь 12 часов, а потом следующей смене еще помогаешь. Так устаешь, что идешь сразу в койку мимо столовой: ничего не надо, только бы упасть и уснуть!”
Сухой закон и безопасность
Новый год с близкими отмечать получается через раз, а когда в это время работаешь, то тут уж ничего праздничного, только поздравления получаешь со всех уголков России, если со связью все хорошо, что в общем-то тоже неплохо. Алкоголя, кстати, здесь ни-ни — строгий сухой закон, который не нарушается даже в новогоднюю ночь.
На нефтяных месторождениях все очень строго и серьезно — объект-то взрывоопасный. Но иногда доходит до смешного.
“Как-то шел у нас машинист поддержания пластового давления по залу, — вспоминает Юрий, — увидел одиноко стоящий саквояж. А за неделю до этого у нас были антитеррористические учения, нас учили, что в подобных случаях ничего трогать нельзя и надо вызывать службу безопасности. Так этот мастер вызвал МЧС и охрану. Подняли руководство, оцепили весь модуль, и тут дверь открывается, заходит электрик: посмотрел на всех, взял сумку и пошел, он, видите ли, на объекте был, а саквояж с инструментами здесь забыл, и из-за него такой кипишь подняли! А тому бдительному машинисту грамоту дали и денежное вознаграждение”.

Теперь я — нефтяник!
Когда берут новичка на работу, примерно сутки он только изучает различные документы, подписывает кучу бумаг, потом дней 10 проходит теоретическое обучение и только после сдачи экзамена допускается к оборудованию, и то в присутствии наставника.
“Когда только запускались, молодежь не брали, а сейчас мы наладили производство, вышли на промышленные объе­мы. Молодых берем, условия: кандидату должно быть не менее 18 лет, специализированное профильное образование, желательно, чтобы учился на четыре и пять, сейчас это очень ценится, чтобы по состоянию здоровья был пригоден. Молодежь приходит, радуется: “Слава богу, что попал к вам! Теперь я нефтяник, меня всему научат, будет нормальная зар­плата и в будущее могу смотреть без опаски!”
Но в случае с молодежью все хорошо, если тылы крепкие и если сами мужчины не отличаются повышенной мнительностью и ревнивостью: “Бывает, что звонит кто-то из молодых сотрудников супруге, а она не отвечает — и все, работник потерял покой, работать не может, всё у него из рук валится. А когда дозвонится, начинаются выяснения отношений по телефону. Конечно, это на работе очень сказывается: сам себя изводит и качество его работы страдает”.
Самое же приятное в работе нефтяника — это возвращение домой, когда приезжаешь с чувством выполненного долга, живой, здоровый, и друзья живые, здоровые. И есть целый месяц на восстановление сил, на общение с семьей.
А еще нам по секрету Юрий рассказал, что запасы нефти в России огромные — хватит лет на 100 точно.