Ловец мимолетности

Фото из архива И.Ярмощука.

Фотограф, художник, дизайнер, спортсмен, спасатель, альпинист, проводник, путешественник... После удачно завершившегося лофт-проекта “Плацдарм”, который прошел в декабре в Чебоксарах, стал еще и галеристом.
Такой масштабной выставки фотографий в Чувашии еще не проводилось, она без преувеличения стала событием года. И организовал все это молодой фотограф Иван Ярмощук.

— И все-таки кто вы? Определились с будущим?
— Интересует меня очень многое. Хочется заняться всем. До сих пор мне удавалось совмещать, на первый взгляд, совершенно разные вещи. Но события, которые происходят в моей жизни в по­следнее время, требуют остановиться на одном. Пожертвовал альпинизмом. Не готов пока отказаться от фотопутешествий. Я начинал с этого. И мне они многое дали.
— Где побывали?
— Началось с того, что путешествовал по стране автостопом. Когда поступил в вуз в Чебоксарах, узнал, что таких увлеченных, как я, много. Пришел в турклуб “Надежда” при педуниверситете. И началось! Мы ездили по всей России — Приполярный и Северный Урал, Кавказ. Потом поехали на Тянь-Шань, в Казах­стан, Карелию, на Кольский полуостров, в Забайкалье, Крым, на Памир в Киргизию, Таджики­стан, Гималаи.
— Расскажите про Индию. Выставка “Четыре взгляда на Индию” хоть и не рекламировалась широко, стала культурным событием в Чебоксарах.
— Все началось со знакомства с Женей Шиловой. Она серьезно увлекалась, как и я, панорамным фотографированием. Вместе мы сделали выставку в Национальном музее. После этого решили съездить в Непал. К нам присоединились мои друзья Ваня Михайлов и Илья Степанов, который до этого снимал только в спортивных путеше­ствиях. В Непал решили лететь через Индию, подали документы на двойную визу, однако нам выдали одинарную. В итоге полетели в Индию. Узнал об этом за неделю. Решил, что ничего специально о стране читать не буду, как увижу, так все и сниму. Планировали поехать в Дарджилинг, на восток, однако, прибыв на место, все переиграли, отправились в Кашмир, затем в Северную Индию. В общей сложности за три недели намотали 4 тысячи километров.
После возвращения из Индии, просматривая снимки, мы поняли, что каждый из нас снимал по-своему. У всех фотографии разные, несмотря на то, что посещали одни и те же места. У Жени Шиловой на снимках дети, у Ильи Степанова тоже портреты. Ваня снимал на пленку. Его фотографии — это тяжелое погружение в реальность. Меня же привлек Кашмир. Мы были там в межсезонье. Как раз выпал снег. Впечатлило несоответствие очень красивого места и тяжелой судьбы народа. Там 60 лет идет война. На улицах военных столько же, сколько мирных жителей. Получились очень яркие вспышки расписанной разными красками Индии.
Поездка эта стала поворотной в жизни каждого. Если раньше мы к фотографии относились как к увлечению, то после — как к творчеству. Ваня покоряет Москву, заинтересовался арт-фотографией. Остальные тоже этим занимаются профессионально.
— Почему вы не в Москве?
— Этот вопрос я и сам себе часто задаю. Москва хороша для зарабатывания денег и выполнения каких-то проектов. Мне нравится ритм столицы, но в Моск­ве сложно сосредоточиться. Неделю-две с удовольствием провожу время там. Но не больше.
С фотографической точки зрения в Москве нечего снимать. Это могут быть либо съемки в студии, либо стрит-фото, либо репортаж — культурных событий много. Народ там достаточно закрытый, а мне нравится ездить в глушь, где спокойные, открытые люди.
— Так вам нравятся портреты? Мне казалось, пейзажи.
— Мне многое нравится: и портрет, и репортажная и жанровые съемки. Пейзаж — это особое состояние. Очень интересно находить посыл, который передается от человека природе.
Конечно, если будет интересное предложение в Москве, связанное не просто с зарабатыванием денег, а с творчеством, то, возможно, я и приму его.
— После “Плацдарма” появились предложения?
— Предложения есть. Первое — “давайте делать дальше”. Пока о новых выставках говорить рано, все упирается, как всегда, в бюджет. Без хорошей материальной поддержки трудно сделать серьезное мероприятие. Эту выставку мы вытянули на энтузиазме. 
Организаторами выступили частные лица, я и мои товарищи. Мы ни от кого не зависели, никто не вмешивался в творческий процесс, не указывал, как и где вешать ту или иную работу. В музеях и под крылом государственных структур невозможно быть свободным. Там всегда есть большой дядя, который даже если сам ничего не скажет, то его подчиненные с удовольствием возьмутся контролировать процесс. А мы хотим делать то, что нам нравится, а не то, что укажут.
— Наша публика готова понять и принять современное искусство?
— То, что сейчас считается трендом, в Чебоксарах будет шокировать. Оно шокирует всех, потому что современное искусство призвано шокировать. Но к этому надо приходить постепенно. У меня самого отношение к со­временному искусству, концептуализму, шоку, эпатажу очень осторожное. Все-таки я получил классическое образование. Уверен, нельзя “убивать” зрителя. Надо его готовить к восприятию иного искусства. Вот третья биеннале в Москве показала, что современное искусство востребовано. Народ валил туда. На нашей выставке все было в рамках правил.
— То, что публика не подготовлена, в этом, возможно, виноваты и организаторы. Везут же к нам коллекции Барби, Никас Сафронов выставляется.
— Молодежь жаждет всего необычного, передового, это так. Конечно, от нас, от организаторов, зависит очень многое. Хотелось бы делать привозные выставки, показать то, что уже состоялось в Москве, Санкт-Петербурге, экспозиции, принятые музеями, сообще­ством художников. Только посмотрев работы других, мы поймем, что есть искусство, что нравится и что нам нужно.
— Сколько народу пришло на “Плацдарм”?
— Более тысячи человек. Всегда хочется, чтобы выставку посмотрели многие. Бессмысленно делать ее только для друзей, знакомых. “Плацдарм” мы показывали три дня. Сделали так специально. Когда выставка “висит” месяц — народ приходит на открытие и потом забывает о ней. Многие думают, что успеют, вроде есть еще время, и всегда не успевают. А когда заранее ясно, что она сегодня откроется, завтра закроется, все стараются успеть. “Плацдарм” ушел в историю. Осталось послевкусие. Эта мимолетность прекрасна.
— Какие отзывы?
— В целом отличные. Народ в восторге от того, что у нас что-то подобное происходит. Все привыкли к концертам на Красной площади, и ими уже никого не удивишь. Очень сложно сделать так, чтобы люди пришли на выставку.
Выставка с музыкой, перформансами от молодежных театров, инсталляциями — получился очень интересный коктейль. Ко мне подходили посетители, благодарили. Я слышал, в Йошкар-Оле собираются нечто подобное организовать.
У нас в стране основная проблема в том, что есть столица и так называемая периферия. Регионы — огромная территория, и там в лаптях тоже не ходят. Есть жажда, огромная потребность. Но очень мало людей, которые делают то, что достойно Москвы или Питера. Марат Гельман (политтехнолог), например, затеял в Перми грандиозный проект. И он находит своего зрителя. В Пермь люди начали ездить специально на выставки из столицы. И то, что не могут политики найти бренд региону, сделать его узнаваемым и особенным, эту задачу легко решают художники.
— Так вы проснулись знаменитым после выставки?
— О нет, что вы. Проснулся отдохнувшим. Наконец-то выспался. И стало мне хорошо. Наша сфера — не шоу-бизнес, у нас работа, работа, работа.
— Что дала именно вам выставка?
— Громадный опыт. После “Плацдарма” музеи кажутся маленькими.
— Значит, следующая будет точно не в музее?
— Нет, почему? Можно делать и камерную выставку, небольшую. Все зависит от того, какая задача ставится. Мне было интересно впервые организовать такой большой проект. Сейчас четко понимаю, как лучше сделать в следующий раз. И самое главное — есть желание творить, создавать, организовывать.
— С помощью выставки удалось узнать, на каком уровне фотоискусство в Чебоксарах?
— Да. Я ставил себе целью познакомиться со всеми, кто серьезно и целеустремленно занимается фотографией. До выставки был уверен, что знаю всех хороших фотографов города. Оказалось, их гораздо больше, чем мог себе представить. У многих есть желание показать себя широкому зрителю. Кто-то тихо сидит у себя и творит, особо не светясь. Кому-то не хватает уверенности. Тем, кто не известен широкой публике, трудно решиться на персональную выставку. Тем и хороша групповая, что дает возможность сделать первый шаг.
— Вы учились на худграфе?
— Да, на отделении изобразительных искусств. Я дипломированный учитель изобразительного искусства. Специализация — “Рекламный дизайн”. И работаю в этом же направлении.
— Когда началось увлечение фотографией?
— Любовь к фотографии привил отец. Процесс проявки пленки казался чем-то необычным, он завораживал. В начале девяностых пришли мыльницы, и фотография потеряла свою привлекательность. В конце девяностых я поступил в вуз, начал ездить в туристические походы. И там снимал постоянно. Мне нравились панорамные снимки. К окончанию университета я уже определился со стилем.
— Фотографии надо учиться или хороший кадр всегда случайный?
— Доля случайности играет роль, но совсем незначительную. Чтобы поймать мимолетность, надо быть готовым к ней. На пустом месте счастливая случайность будет в одном кадре из тысячи. Не надо изобретать велосипед, нужно изучать классиков, изобразительное искусство в том числе. Как говорят опытные фотографы, к случайности профессионал готов. Непрофессионал, даже если увидит кадр, не успевает поймать.
— На какую камеру вы снимаете?
— На цифровую зеркалку Canon D50. На самом деле неважно, чем снимает человек. Я даже на цифровую камеру ставлю монокль, это одна линза. В со­временном объективе 15-16 линз. Они для того, чтобы картинка была четкая, яркая, контрастная. А монокль дает размытое изображение, нерезкое, неконтрастное. Другое дело, если перед фотографом стоит определенная задача, для решения которой нужна кон­кретная техника. Например, рекламная съемка, съемки на концертах, в темное время суток — чувствительность и светосила объектива начинают играть роль. Для съемки спортивных состязаний необходима скорострельность. На Олимпиаду бессмысленно ехать с дешевой камерой.
— Любимый фотограф?
— Я каждый день смотрю очень большое количество фотографий. Бывает, случается и такое, что свои замыслы видишь уже на чьем-то снимке. Просматривать фотографии обязательно надо для развития художественного вкуса.
Мне нравится подход Грегори Колберта. Он 13 лет ездил в разные уголки мира и снимал людей и животных на кинопленку, на слайды. Сделал фильм и выставку, и она сейчас гастролирует по миру.
— С вами можно пойти в разведку?
— Со мной можно пойти в поход. И людям нравится. И то, что они после двух или трех недель в горах хотят пойти еще раз со мной, это и есть показатель. Значит, все получилось.
— Самое важное в походе...
— ...психологический климат в коллективе. В походе совершенно разные люди идут рядом, работают, спят. И все это на протяжении двух недель, на фоне тяжелых физических нагрузок. Начинаются конфликты. Моя задача — уладить их. Суета, мелочность претят вообще экстремальным видам спорта. Это не стометровка, в которой надо проявить динамизм, пробежать, а на финише можно и упасть, откачают. Альпинизм — это другое. Ты идешь вверх, тащишь грузы, все это с ветром, холодом, морозом, и когда ты на вершине — это не финиш. Тебе еще надо поставить палатку, приготовить поесть, и только после этого ты можешь ложиться спать.
Я спокоен и стараюсь не переживать по пустякам. Этому меня научили спасатели. Истерика в чрезвычайной ситуации не помогает, только мешает. В марте этого года в составе сборной Чувашии участвовал в чемпионате России по поисково-спасательным работам в Сочи. Заняли пятое место.
— Ваш девиз в жизни?
— Знать, что делать, как делать, и взять и сделать. Мне кажется, многим не хватает именно последнего. У нас все умеют критиковать, знают, как фотографировать, и очень мало тех, кто просто молча делает. Многие мечтают, но сделать шаг навстречу мечте боятся.
— Есть мечта?
— Хочу объехать весь мир! Сначала в Армению. Я очень люблю архитектуру. В Армении сохранились памятники раннего христианства. Там очень красиво. Это рай для фотографа. Еще бы посмотрел Кубу, Камчатку.
Ирина ПАВЛОВА.