Конец года в городской общественной организации инвалидов всегда напряженный. Дел невпроворот особенно у тех, кто готовится к выставке авторских работ. Любовь Викторовна Жукова в этом году хочет показать подругам и зрителям картину из роз.
Для этого она каждый день “жарит” лепесточки из кожи на самой обыкновенной сковородке. После того как края лепестков красиво сворачиваются дугой, соединяет их в ярко-красную розу. Так появляются картины, ожерелья.
Правда, дома осталась лишь одна заколка с розой, да только потому, что ею Любовь Викторовна подбирает свои волосы. Все остальное подарено друзьям, знакомым и просто хорошим людям.
Цветы Любовь Викторовна просто обожает. Они везде в ее квартире: на подоконниках, на полу. И все ухоженные и здоровые. “Утром, как проснусь, сразу бегу к ним, поливать”, — говорит хозяйка дома.
Желание сделать мир вокруг себя краше, лучше, уютнее и приятнее у нее было всегда. Сейчас еще работает в цветочном магазине. Говорит, что люди рядом хорошие, потому и трудится. Мне же показалось, что она сама с большой любовью относится ко всему, потому и в ответ получает уважение, любовь и восхищение.
— Любовь Викторовна, как начали творить картины из кожи?
— Сын со снохой — обувщики-профессионалы. Они шьют обувь для артистов танцевальных ансамблей. Снимают комнату при жэке, там и крупный ремонт делают, и индивидуальные заказы на изготовление туфель, ботинок принимают. Они у меня молодцы.
Лоскутки мне сноха собирает. Вот я и научилась из них творить разные приятные вещи. Чем больше творю, тем больше узнаю: вот раньше лепесточки из кожи на свечке сворачивала, а в Интернете вычитала, что сделать это можно на сковородке. Так у меня и дело пошло шустрее.
Очень люблю творить. И бывает, засиживаюсь допоздна, до тех пор, пока позвоночник кричать не начнет.
— В общественной организации инвалидов вас очень хвалят. Расскажите о себе.
— Окончила сначала педагогическое училище в Самаре. Там познакомилась с мужем, поженились. У меня было уже двое детей, когда в 33 года получила диплом Московского химико-технологического института.
Работать по специальности не довелось. Поехала в санаторий, там неудачно упала. Выпал позвоночный диск, у меня отнялись ноги. С тех пор я на инвалидности.
Два года мучилась от болей, потом согласилась на операцию. Врач сразу сказал, что без нее не обойтись, но я тянула, потому что очень боялась. И когда уже совсем измучилась, пошла к доктору Мохову. Он в Новочебоксарске работал. Отличный врач, который и поставил меня на ноги.
Пять раз в день по 45 минут выполняла комплекс упражнений. В изнеможении падала, засыпала, просыпалась и опять начинала. Надо было жить, надо было вставать на ноги. Так и поднимала себя.
— Страшно было?
— Очень. Врачи говорили, что не стоит давать нагрузку на позвоночник, но я себя не жалела, шла на дачу даже после операции, на коленях, с клюшкой в руке сажала, полола, потому что мне нравится растить цветы. Землю люблю.
А в общественной организации инвалидов я отвечаю за Ельниковский микрорайон. Там инвалиды — мои подопечные. Надо проверить, кто как живет, поздравить. Юбиляров вот на днях чествовали. Деньги на подарки выделяют депутаты, обычно нам Сергей Петрович Михеев помогает.
— Как живут люди, перенесшие тяжелые болезни? От кого зависит качество их жизни?
— Только от родственников, ни от кого другого. Есть такие, которые унижают родных, давят, ругают. А есть такие, что всегда поддерживают.
Есть у меня семья. Мужа парализовало, жена тоже больна. Она его и на улицу выводит погулять, хотя он плохо ходит, держит его под ручку, тащит. Тяжело, конечно, им. Коляска нужна — более удобная, усовершенствованная, легкая. Сбегала я, узнала, когда ее очередь дойдет. Пока нет, придется ждать.
Есть еще у меня дедушка. Один совсем живет, плохо ходит. Я ему предлагаю: “Давайте буду готовить вам”. А он: “Нет, ко мне сын приходит”.
Мне самой повезло со снохами. Они меня на море отправили. Семья старшего сына проезд оплатила, другого — квартиру.
— У вас есть еще и третий сын...
— Да, приемный. Мы не оформляли никаких документов, он просто жил с нами.
Нашли его на Цивиле. Он с бомжами рыбу ловил, а мы на шашлыки приехали. Ему тогда 13 лет было. Вот стал с нами жить. Рассказал, что мать пьет, папа тоже, сестра из дома выгнала. Вырос, устроился на работу. Девушку встретил, женился. И я за него спокойна, приезжают к нам, подарки привозят.
— Родные сыновья не были против?
— Нет. Дети у меня замечательные. Если мама хочет, то так и надо. С того времени, когда я лежала прикованная к постели, они, видимо, привыкли всякую мамину блажь исполнять.
Дети мои умеют все: и обед приготовить, и постирать, и
убрать. Они выросли самостоятельными и ответственными. За это их мои снохи и полюбили.
— А муж вас тоже слушает?
— Он очень хороший. Дома все делаем вместе. Ни разу не поссорились. Не было такого, чтобы кто-то недовольство выказал. Не успела я что-то сделать, он доделает. Хорошо живем. Друг друга поддерживаем.
Возвращаюсь с моря, а он встречает. “Ой, как плохо, — говорит, — все, никуда не поедешь больше!” А я ему: “Нет уж, поедем, но уже вместе”.
— Вы много времени уделяете своим подопечным...
— Я не могу жить взаперти. Смотреть на больных людей, страдающих очень тяжело. Понять их можно, только если ты сам прошел через страдание. Мне хочется хоть кому-то облегчить жизнь, хотя бы просто посидеть рядом.
Есть люди настолько заброшенные, что им поговорить не с кем. Не могу мимо пройти, если кто-то упал, присел, остановился. Я всегда подойду и спрошу: “Нужна ли помощь?”
Этим я живу. Жизнь из этого и складывается. Устала, что-то болит, но надо идти. Таблетку выпила, отдохнула, на людях все забыла. Не могу лежать. Я належалась. Пока ноги ходят — буду бегать.
