В прошлом году в Венеции на кинофестивале фильму “Овсянки” аплодировал сам Тарантино, возглавлявший жюри. “Золотого льва” тогда получил оператор. Сам фильм удостоился двух наград — Международной федерации кинопрессы и экуменического жюри за гуманизм. И хотя первая премия не досталась и на большой экран фильм тоже не выпустили, тем не менее последующие кинофестивали — один за другим в Нью-Йорке, Торонто, Абу-Даби, Варшаве, Гамбурге, Рейкьявике, Лондоне — признавали “Овсянки” лучшим фильмом.
Фильм стал главным событием и Чебоксарского международного фестиваля. Он открывал кинофорум и получил специальный приз Президента Чувашии за патриотизм.
Автор сценария Денис Осокин в дни фестиваля, пожалуй, был самым востребованным гостем. Незадолго до этого он получил “Нику” за лучший сценарий. Во время встреч зрители пытали его вопросами, возникшими после просмотра фильма. Вместе со зрителями загадки “Овсянок” пытались отгадать и “Грани”.
— Почему за основу фильма вы взяли выдуманные обычаи несуществующего народа меря?
— Я не ставил перед собой цель описывать традиции как они есть. У меня была иная задача. Чтобы герои могли выразить свои чувства и осуществили свои замыслы, я поселил их в мерянских краях. Я верю в существование меря. Есть гипотеза, что они принадлежали к финно-угорским племенам и обитали севернее территорий, которые населяли мордва, мари и чуваши. Элементы мерянской мифологии для книги хоть и вымышлены, но не отрицают финно-угорскую мифологию. В Интернете, кстати, есть люди, которые называют себя меряне и объединяются в сообщества, изучают историю.
— Как появились в книге овсянки?
— Как-то гулял по рынку с семьей. Я там часто бываю и знаю многих продавцов в лицо. Увидел овсянок. Они чирикали постоянно. Мне они понравились — манящие, зовущие. Я смотрел на них, не мог оторвать взгляда, даже хотел купить, и продавец, заметив мой взгляд, сказал: “Овсянки, сто рублей пара”. И эта фраза мне так понравилась, что я ее перенес в книгу, точнее, именно с этих слов и начинается она. Я тогда не купил их. У меня не было возможности, я жил в тесной квартире на очень маленькой площади.
Тогда еще даже предположить не мог, что с овсянок начнется целое путешествие. Мои герои отважнее меня. Они поступают так, как я бы, возможно, не поступил никогда. Я увлекся и за короткое время написал повесть “Овсянки”. Закончил к Новому 2007 году.
Кроме случая с овсянками в повести нет ничего автобиографического. Я попытался ответить на вопросы: “А что будет, если уйдет самый близкий мне человек?”, “Что я буду чувствовать при этом?” и “Каков он — идеальный механизм поведения в такой ситуации?”. Я прошел весь путь со своими героями. С момента, когда молодая жена директора целлюлозно-бумажной фабрики Мирона внезапно умирает, и до самого конца — когда он вместе с Аистом Сергеевым везет ее на мерянскую реку, чтобы там предать тело жены воде.
“Овсянки” — книга-мечта, некая идеальная картина мира, мечта-фантазия, потому что реальность иная. То, что происходит с героями, вряд ли возможно в нашей жизни, поэтому я мотивировал поведение своих героев культурой и традициями. Они не странные, они живут так, как привыкли.
Поскольку я ставил себя на место своих героев и двигался с ними вместе, то мне было страшно. Я очень боялся материализации своих слов. Боялся за близких, боялся за самого себя, за свой дом. Когда писал, не раз вставал из-за стола и подходил к жене и дочери — дышат, не дышат? Испытал очень сильный мистический трепет. Но понимал, что мои цели светлые, что книга будет не темная и не страшная, а наоборот. И когда написал книгу, был рад и в то же время измучен и обескровлен. Отлеживался все новогодние каникулы.
— Когда писали “Овсянок”, понимали, что создаете нечто, что принесет вам славу, или не думали об этом?
— Я с самого начала верил в “Овсянок”. Знал, что книга станет значимым событием. А кинематограф появился позже, и он стал локомотивом. По городам и странам прокатился с фильмом. И мои книги стали больше читать.
— Почему у одной книги два автора?
— Аист Сергеев — это не мой постоянный псевдоним. Это имя автора “Овсянок”. От его имени ведется повествование. В “Овсянках” много магии, поэтому я сильно сомневаюсь, что когда-нибудь вновь использую этот псевдоним.
Я всегда пишу от первого лица. В книге звучит мой голос, поэтому можно подумать, что все описанные события — мои. Но это не так. Герой автор — главный инструмент в моей работе. Он мне очень близок, но я не ставлю перед собой задачу стенографировать жизнь. Я люблю мечтать. Книга, словно сотканная на ткацком станке, разноцветная. И не всегда знаешь ответ на вопрос: “Откуда и как появился тот или иной цвет?”.
— Вы во всем согласны с режиссером? Не возникало разногласий по поводу прочтения книги другими участниками фильма?
— Кому по-настоящему интересны “Овсянки”, советую прочитать повесть. Она небольшая, всего 30 страниц. Тем не менее она объемна. Так всегда бывает. Есть вещи, которые ни один режиссер не сможет передать так, как написано в книге. Например, в сценарий не вошла такая фраза: “Запах керосина самурайской саблей рванул воздух и разорвал все наши отношения с Танюшей”. Точно так же в фильм не вошли многие грани повести. Фильм больше похож на выстрел. И он не может вместить все. Фильм решает свои задачи, а книга — свои.
— А какие моменты в фильме вам не нравятся?
— В фильме появился любовный треугольник. Когда писал свою книгу, то не думал об этом. Обычная история: Мирон просит помочь своего подчиненного похоронить жену. Но в фильме появился намек на то, что между Аистом и Таней была любовь. Так решили продюсеры. Им показалось, что только это может объяснить причину того, почему в качестве помощника Мирон взял именно Аиста.
В кино все очень сложно, каждый считает фильм своей работой. В этом уверены не только режиссер, оператор, актеры, но и продюсеры.
Есть в фильме места, которые мне не нравятся и с которыми я не согласен, но могу смириться. Если бы было все по-моему, то восторга и радости было бы больше, но кино — это сумма компромиссов.
Радует то, что у меня есть моя повесть. И там я сказал все, что хотел и как хотел.
— Вы на открытии фестиваля сказали, что у вас в Чебоксарах есть друзья. Часто бываете в Чувашии?
— Живя в Казани, я увлекался историей. И Волга меня всегда манила. Я с детства рос любопытным, приехал в Чебоксары в первый раз, когда мне было 17 лет, погулять по магазинам, что-нибудь купить. А уже будучи взрослым человеком приехал в Чувашию по приглашению Геннадия Айги на его юбилей в 2004 году. До этого мы как раз с ним познакомились во Франции на фестивале современного искусства. Потом приезжал на поэтические вечера “Голоса” в 2008-м, 2009-м. Знакомился с филологами, поэтами, много общался. Так появились друзья, к которым приезжаю в гости и которых с удовольствием принимаю у себя дома в Казани.
— Как познакомились с режиссером фильма Алексеем Федорченко?
— В 2004 году я получил электронное письмо от Алексея. Он представился и сказал, что хотел бы познакомиться. Я пригласил его в Казань. Алексей приехал, и мы много гуляли по городу, разговаривали. Он сказал, что ему очень нравятся мои тексты. Человек, который так отзывается о моих текстах, это мой человек. Его слова были паролем к моему сердцу. Тексты — самое лучшее, что у меня есть, то, что я умею и на что способен. Так мы подружились. И первой нашей совместной работой стал фильм “Шошо”.
— Расскажите, как подбирали актеров для этого фильма?
— Все артисты, которые снимаются часто, талантливые. Но за ними по пятам идет шлейф их персонажей. И от этого никуда не деться. Я попросил, чтобы не было в картине хотя бы ярких медийных артистов, вызывающих ассоциации с другими персонажами, во всяком случае на главных ролях. Со всеми артистами я подружился. Они настолько ассимилировались со своими героями, что мне было интересно с ними общаться. Они давали мне золотые мысли, чему я очень рад.
— Есть у вас любимая сцена?
— Мне нравится исполнение песни “Запах лета”. Теплая волна охватывает меня, когда вижу эту сцену. В этот момент все, что не стыкуется в фильме, куда-то уходит, и мне все нравится.
— Фильм стал сенсацией Венецианского кинофестиваля. Не огорчились, что персональной оценки жюри удостоился оператор, а не вы как сценарист?
— Я уже говорил, картина — это общая работа. Рад, что оператор Михаил Кричман получил персональную награду. Он очень тонкий художник и заслужил такой оценки жюри. Я нисколько не огорчился. Тем более что “Овсянкам” дали награду за гуманизм. Я очень горжусь этим. Экуменическое жюри — религиозное жюри, члены его христиане и католики. В “Овсянках” много языческих обрядов, тем не менее они это оценили. Оценил картину и арабский шейх, дав Гран-при фестиваля в ОАЭ. Разные страны, разные культуры. Тем не менее людям эта история не безразлична. Значит, она получилась общечеловеческая.
— Как изменилась ваша жизнь после такого события?
— Больше стало предложений об издании моих книг. Деньги не посыпались, но посыпались предложения о работе.
— Расскажите о родителях. Кто они?
— Моя мама работает музыкальным руководителем в детском садике. Садики менялись — профессия никогда. Отец всю жизнь на рабочих специальностях, сейчас электромеханик.
— Скажите, а какой ваш любимый фильм и любимый писатель?
— Любимый автор — Федерико Гарсиа Лорка. Любимых фильмов два — “Господин оформитель” Олега Тепцова и “Лето с Моникой” Ингмара Бергмана. Я уверен: что бы ни было снято, что бы ни было написано еще — эти позиции останутся для меня неизменными. Потому что они мне дороги с очень давних времен, и я не обижу, не сдам их!
НАША СПРАВКА
Денис Осокин родился в 1977 году в Казани. Школу окончил в Академическом колледже при Казанском университете. В старших классах “заболел” Польшей и польским языком, уехал наудачу поступать в Варшавский университет и после беседы с ректором был зачислен в студенты. Проучился там два года на факультете психологии, потом вернулся на родину. Окончил филфак Казанского университета.
Работал в Казани на телевидении над документальными фильмами о традиционной культуре народов Поволжья, руководил Центром русского фольклора. Проза и стихи публиковались в журналах и альманахах “Знамя”, “Октябрь”, “Вавилон”, “Улов”. В 2001 году удостоился премии “Дебют” в номинации “Малая проза”.
