Попом Илию Карлинова — протоиерея Собора святого равноапостольного князя Владимира — начали называть задолго до того, как его рукоположили в сан священника. Еще в первом классе школы.
Его мать была верующей, и как-то в один из воскресных дней она повела сына в церковь за 10 километров от их деревни. Когда возвращались, повстречался им учитель. Он и объявил в школе: “Илья Карлинов в церковь ходил. Он поп”.
Уже более 50 лет трудится кандидат богословия отец Илия на ниве Христовой. За свое служение отмечен многими религиозными и светскими наградами. От Патриархии пожаловали ему пять орденов, Президент России Владимир Путин наградил орденом Дружбы, а Николай Федоров — медалью ордена “За заслуги перед Чувашской Республикой”. В апреле 2000 года решением Новочебоксарского городского Собрания депутатов Илье Николаевичу за большой личный вклад в возрождение духовной и материальной культуры присвоено звание “Почетный гражданин города”.
28 июля отец Илия отметил 79-ю годовщину своего рождения и вместе с прихожанами — праздник Собора, главный престол которого носит имя первокрестителя Руси князя Владимира.
— Что припоминаете, отец Илия, из прошлого?
— Чаще всего детство, а также трудности, которые пришлось испытать в жизни. Помню одно из своих ранних переживаний. Пошли мы на речку со старшей сестрой. Она полоскала белье, я на мостике сидел, болтал ногами. Не заметил, как свалился и ушел под воду. Хорошо, сестра вовремя заметила, успела за ноги схватить. Шел домой мокрый и переживал: “Мама будет ругать”.
Лет с шести я начал работать — пас гусей. Вставал наравне со взрослыми. Мама в колхоз не вступала (отец умер за два месяца до моего рождения), и поэтому государству нужно было сдать 80 кг мяса и 130 штук яиц в год. Себе могли на зиму только одного-двух гусей из выращенных оставить.
В восемь лет пошел в первый класс. Очень любил и до сих пор люблю своего первого учителя, хоть он и был вспыльчивый, горячий. Помню, как подходил и стукал указкой тех, кто баловался.
— Вера в Бога, наверное, в школьные годы сильно усложняла жизнь?
— Возникали проблемы из-за креста, который я носил. Один одноклассник все время пытался его сорвать с меня. Однажды зимой весь урок я простоял в туалете, чтобы с ним не встретиться.
Из-за того, что мама была верующей, семью обложили большими налогами. Расплачиваться приходилось и домашним скарбом: у нас забрали две перины, подушки, тулупы. На двоих в декабре оставили два килограмма картошки. Как только выжили?!
Учебу пришлось бросить, хотя в школе я каждый год получал похвальные грамоты. Учителя меня уважали, ценили мои успехи, часто отправляли на олимпиады, но мать не пускала. Время послевоенное, голодное. Нужно было управляться по хозяйству. Я один оставался дома. Пораньше вставал, топил печку, кормил скот, только потом шел на занятия за пять километров. Вернувшись, снова давал скоту корм. Учиться не успевал. Пошли тройки. И после восьмого класса совсем ушел из школы.
— Вопрос о выборе жизненной стези, надо думать, не стоял?
— Конечно, мать верующая, сам соблюдал посты с детства, ходил в церковь. Но до армии (служил на флоте) я даже не слышал ни о какой семинарии. Уволившись в запас, снова пошел в храм.
В 1953-54 годах весь Великий пост прожил в Урмарском районе у почитаемого молитвенника, ежедневно на службу ходил. А у него сын в Саратовской семинарии учился. Я решил: тоже смогу. За два месяца все молитвы выучил на славянском языке (на чувашском уже знал).
Подал документы в Московскую семинарию: захотелось в самую лучшую. И вот экзамен по русскому. Изложение. Текст из Священного Писания на чувашском языке мне знаком. Написал сразу на беловик. Сдал первым. За орфографию мне поставили три с минусом, за содержание — четыре с плюсом. В целом — три с плюсом. Все мне говорят: “Уезжай, все равно не поступишь”. Я, настырный, не послушался. Остальные экзамены сдал на пятерки. Приняли.
Сначала очень трудно приходилось, но первый класс окончил без троек. Прочитал всю Библию, многие богословские книги. Три года проучился, а из четвертого класса ушел. Сдал потом экзамены экстерном.
— В вашем послужном списке приходы в Канаше и Чебоксарах.
— Семнадцать лет до 1974 года я прослужил в Канашском районе. Нападки на православную церковь были такие — не дай Бог. Канашский храм считался духовным центром православия в Чувашии. И в горкоме как-то приняли решение: раз много людей туда ходит — церковь надо закрыть, меня убрать, а другой служитель сам уйдет. Узнал об этом от прихожанки — бабушки члена бюро горкома. Я же, когда меня рукоположили в священники, дал обещание до смерти честно служить — значит, решил, никуда не уйду, если только насильно не выгонят.
Начались преследования. Нас, каждого из двух священников, обложили налогом в 30 с лишним тысяч рублей. Денег нет, мы и не платили. На нас подали в суд. То они выиграют, то мы. Дошли до Верховного суда РСФСР.
Тогда адвокатов не нанимали, я ни с кем не советовался. Накупил юридической литературы, стал изучать. Первый раз Москва полностью отменила решение коллегии по гражданским делам Верховного суда Чувашии. Но этим дело не закончилось. И когда второй раз поехал, меня вызвали к председателю Верховного суда РСФСР: “Смиритесь, взялся обком”. Я отступил, в итоге за каждым остались 30 тысяч, которые стали удерживать из зарплаты. Мы снова обратились в суд: на что жить? Прошло немного времени, и нас оставили в покое.
Но уйти из прихода все-таки пришлось. “Обработанный” властью приходской совет расторг со мной договор. Два месяца был без места. Затем меня перевели в Чебоксары, я стал сначала секретарем епархиального правления, а потом настоятелем Введенского собора.
— Как оказались в Новочебоксарске?
— В 1988 году, как только для священников наступила “слабинка” со стороны государства, я предложил новочебоксарским жителям зарегистрировать общину и построить в городе храм. Встал вопрос об отводе земельного участка. Из нескольких вариантов в конце концов остановились на нынешнем месте — открытом, красивом, но все же не совсем удобном, так как инженерные коммуникации надо было тянуть за 700-800 метров. И складировать стройматериалы негде. Расходы предстояли большие. Одной земли завезли 600-700 КамАЗов.
Желание перейти сюда настоятелем я изъявил сам.
— Строительство храма завершено?
— Оно-то закончилось, но много работы по мелочам. Надо менять отопление: трубы местами прохудились. Только что сняли старую штукатурку и побелили весь храм. Обновляем иконостас, художники расписывают правый придел, левый готов.
— В какую сумму обошлось возведение Собора?
— Подсчитать невозможно. Например, хочешь расплатиться с водителем за работу, а какая-нибудь бабушка скажет: “Нет, я сама заплачу 10 рублей”. Или другая ситуация: как-то раствор у нас закончился, я поехал в ДСК. А у водителей обед. Хожу от одного к другому, третьему. Никто не соглашается. Подошел мужчина: “Вам раствор нужен? Талон есть? Я привезу”. Доставил, разгрузили. Спрашиваю: “Сколько надо?” А он: “Что вы! Я сам мусульманин, вы храм строите, как могу у вас деньги взять? Нет, нет”.
А однажды поехал за дефицитными железобетонными блоками на завод ЖБК. Нашел шофера. У него новая машина КрАЗ. Он 26 блоков загрузил, а один весит 2800 килограммов, и как погнал... У поста ГАИ я его только догнал. И денег-то немного взял. Я тогда даже заплакал, зашел за угол, молюсь и плачу.
— В народе бытует мнение, что человеку, построившему храм, а также его потомкам до седьмого колена отпускаются все грехи...
— Я тоже это слышал. Тогда, выходит, мне надо почивать на лаврах и не каяться? Но если человек продолжает грешить и не кается, как ему можно отпустить грехи?
— Первого мая в Новочебоксарске заложили камень в основание еще одного храма. Разве не достаточно для нашего города Собора?
— Я очень обрадовался, когда узнал, что собираются строить храм святителя Николая Чудотворца. Но выбрал бы для него другое место — перекресток улиц Воинов-интернационалистов и 10-й пятилетки. Эту церковь посещали бы жители Юракова, а другие горожане могли бы приезжать к нам.
Владыка Варнава хочет в Новочебоксарске пять храмов построить. Раньше на одной улице могли находиться две церкви, их называли приписными. Священник тогда знал всех своих прихожан, с любым мог побеседовать. А что сейчас? Да, узнаем тех, кто часто ходит, а что в семье у них, нам не ведомо.
— Более 50 лет назад вы по доброй воле встали на путь служения Богу и людям. А сыновья?
— Младший, отец Сергий, окончил профессионально-техническое училище, трудился на агрегатном заводе, не понравилось, получил специальность еще в одном ПТУ. Отслужил в армии, поработал. И лишь потом решил стать дьяконом, окончил семинарию.
Виктору идти в университет предложил я. Поступил без протекции, окончил, работал на тракторном заводе. К решению стать священником пришел самостоятельно.
— Чем заняты дочери?
— Старшая живет в Москве. Научный работник, но специальность свою оставила. Поет в церкви. Другая дочь обосновалась в Батыревском районе, в деревне, из которой я родом.
— Внуками богаты?
— Их у меня двенадцать.
Светлана ИСАЕВА.