В последние годы на развитие образования выделяются значительные средства. Считаю, каждый ребенок сегодня имеет доступ к качественным образовательным услугам. Однако далеко не все этим пользуются.
Есть такие, кто ходит в школу не за знаниями, а с какой-то иной целью. Может, пообщаться с друзьями или “чтобы родители не волновались”. Дневники нерадивых пестрят двойками и тройками, а в головах отсутствуют даже элементарные знания.
Однажды, будучи в гостях, поинтересовался у старшеклассника, хозяйского сына, где находится Париж и что является символом этого города. Тот с серьезным видом заявил, что Париж расположен где-то на востоке, а чем он знаменит — не помнит. Можно, конечно, предположить, что парень “прикалывается” (так, по-моему, выражается современная молодежь), однако, на мой взгляд, проблема невежества подрастающего поколения не просто существует, а весьма актуальна сегодня.
Возле подъезда дома со мной первыми поздоровались двое мальчишек. Остановился. В короткой беседе выяснилось, что один учится в пятом, другой в шестом классе. Затем я попросил вспомнить, как звали Пушкина и Лермонтова. Александра Сергеевича оба назвали уверенно, а вот с Михаилом Юрьевичем вышла заминка. Его имя и отчество не вспомнили. После недолгого размышления старший сказал: “Зато я знаю, что Тютчев про грозу писал. В начале мая. Правда, само стихотворение из головы вылетело. Мы его давно проходили...”.
Общаясь с сегодняшними школьниками, я всегда вспоминаю свое детство. В школу пошел осенью 1941 года. Ходил в лаптях. Было холодно, а дров не хватало, потому в классе сидели в верхней одежде. Вместе с нами учились дети, эвакуированные из Курской области. У меня до сих пор хранится свидетельство об окончании начальных классов. По всем предметам в табеле значатся только “отлично”, без “хорошо” или “удовлетворительно”. Семилетку окончил так же, только уже в другой школе. До нее от дома пять километров, причем школьные автобусы, как сейчас, не ходили.
Некоторые моменты учебы живы в памяти по сей день. Например, чернильницы-непроливайки учащиеся носили с собой в сумках из домотканого холста. Вместе с книгами клали съестное: обычно хлеб с вареной свеклой или морковью. В школе не было ни буфета, ни столовой. Уроки дома я делал при свете керосиновой лампы. Электричество нам провели, когда школу уже окончил.
Спросите, отчего же такое рвение в учебе? Все просто. Во время каникул ежедневно трудился в колхозе. Особенно трудно было жать серпом. Приходилось с утра до вечера работать наклонившись. К концу дня страшно болела поясница, и мне казалось, что я буду вечно так страдать, если не выучусь. Представляете, как рядовые колхозники, к которым относил себя и я, завидовали председателю колхоза, объезжавшему поля на тарантасе: конечно, ведь он был образованным человеком! Так что учиться меня никто не принуждал. Мать была неграмотной, по-русски не говорила. Задачки по математике, физике, химии приходилось решать самому, без чьей-либо помощи. Однажды подсчитал, что за все время учебы, начиная с первого класса и до окончания вуза, сдал 76 экзаменов!
Нынешнему молодому поколению, к счастью, не выпало тех испытаний, что пережили дедушки и бабушки. Тем не менее о трудных временах следует помнить. Когда забываешь, какой ценой достались блага, их перестаешь ценить.
Иван СТЕПАНОВ,
пенсионер.