Кажется, в смысле грамотности мы “пятимся назад”. Читать стали меньше и, как следствие, хуже писать и говорить.
Разве можно было раньше встретить такие стихотворные строки: “И в яростном потоке машин мне губы шепчут твои “прости”? Зачем губы отделились от лица и что они делают в потоке машин, то покрыто тайной. А такое пели: “Руками держишь рукава, глазами ждешь, когда уйдешь”? А такое слушали: “И твоя раскосая улыбка в бархатном колышется вине”? Бр-р-р! Расчлененка какая-то.
“Сгорела до самого тла”, — это тоже сейчас поют. “Обувь из замша”, — говорят на рынке. “Они подмигиваются!” — произнесла как-то ведущая телепрограммы.
А ударения в словах скачут, как им вздумается: “Пристрелить не поднялась рука”, “Та звезда, что сорвалась и падает”. Впечатляют определения: “творог свежий, мясистый!” (на рынке), “вода у нас мягкая, эластичная” (ток-шоу на ТВ).
Устойчивые выражения оказались не такими уж крепкими. “В тихом озере черти водятся” (учительница литературы), “она не ответила на его взаимность” (преподаватель вуза), “будто у тебя ума палатка” (воспитатель в детском саду), “глаза вылезли на орбиту” (продавец в магазине), “отброски общества” (милиционер).
Можно услышать нелепые фразы: “ты слишком широко раздвинул ногу”, “закрой рот с той стороны”, “в одно ухо у тебя влетает, от другого отлетает”, “хватит тянуть резину в долгий ящик”, “у нас хорошо, идешь — птички кукарекают”.
Не менее странные диалоги происходят, например, в магазине:
— На какой это возраст?
— На весь!
Или на телевидении:
— И что вы сказали, когда муж ушел?
— У меня просто заколотило сердце...
В пору возвращаться в 20-е годы прошлого столетия и устраивать принудительный ликбез!
Ольга РЯБОВА.