Так обозначил сборник своих произведений сам автор. Если быть точным, “Ангелова кукла” Эдуарда Кочергина — цельная книга. Из нее нельзя “вырвать” несколько историй и опубликовать отдельно либо под одной обложкой с рассказами других писателей. Точно так же нельзя взять часть жизни одного человека и “приставить” ее другому.
Книга состоит из пяти блоков. Это разные периоды жизни самого Эдуарда Кочергина, начиная с его раннего, еще довоенного, детства и до семидесятых годов прошлого века. Герои рассказов — люди, повстречавшиеся ему на пути.
Казалось бы, что в них такого? Бродяги и нищие, проститутки и алкаши, юродивые и калеки, да просто обиженные войной, властями или подлецами человеки... Но каждый из них несет в себе Божью искру. Может, поэтому, несмотря на уродливую внешность (по описанию автора герой одноименного рассказа Гоша Ноги Колесом чем-то неуловимо похож на Квазимодо), их любят дети и Бог. Каждый из них находит свое место в жизни. Тот же Гоша Ноги Колесом “служит” на Смоленском кладбище, кормится тем, что показывает, кто где похоронен. “Усопшие ко мне претензий не имеют, а приходящие на могилки родственники свою гордость за воротами оставляют”, — говорит о себе Гоша.
“Светописец” дядя Ваня, вернувшийся с войны орденоносцем и одноногим инвалидом, за небольшую плату снимает на камеру ребятишек. Его работы — произведения искусства, даже “страшненький косолапый пацаненок получался на карточке вполне нормальным”. Пожалуй, это единственный в те времена в Питере фотограф, у которого после щелчка затвора из-под материи, которой накрывали аппарат, действительно вылетала птичка. Делал их дядя Ваня из ярких конфетных оберток, и счастью малышни не было предела...
Все они чем-то похожи на шукшинских “чудиков”, с такими же светлыми незлобивыми душами. Отличие кочергинских “чудиков” в том, что живут они в мире жестоком и подлом, оттого и страдают.
Как правило, рассказ оканчивается... нет, не смертью, а переходом главного героя в “горние выси”. С каждым таким уходом окружающая нас действительность чуть-чуть блекнет, становится немножечко беднее. Но в суете повседневных дел и забот мы этого не замечаем. Кочергин заставляет нас поднять взор и взглянуть небу в глаза. Парадокс: речь-то идет о человеках “падших”...
Главное, чему учит книга, — состраданию. Невозможно читать про хор “самоваров” (так называли молодых парней — инвалидов Великой Отечественной, оставшихся без рук и ног) и не содрогаться от жалости. Картина просто сюрреалистическая: плывет по реке Шексне, что на Вологодчине, пароход. Его пассажиры слышат мощный мужской хор, выводящий “Раскинулось море широко”, и не могут понять: где певцы-то? В высокой траве не видно крепких мужских торсов без конечностей. А их сердобольные санитарки просто вынесли “погулять” на высокий обрывистый берег.
Жалко всех: сироту Пашу, проданную соседями по коммуналке проституткам за бутылку водки, потомка брандмайора, потерявшего после революции все, даже человеческий облик. Жалко изваяние Ангела Пустые Руки, прозванное так потому, что из рук статуи борцы с религией выбили крест... А жальче всего страну, в которой все это происходит. Но, наверное, пока живо сострадание, жива и надежда?
Андрей СЕРГЕЕВ.