Мое детство прошло в школе-интернате и казалось мне серым и мрачным, так как не было рядом родных и близких людей.
Раньше после окончания такой школы выпускников направляли на предприятия работать, то есть директор договаривался с заводами о предоставлении рабочих мест сиротам. И им там выделяли для жилья не комнатушки, а, поговаривают, квартиры. В общем, вышел я из интерната как раз в ту пору, когда этого всего не стало. “Вот тебе четыре стороны, — сказал директор, — куда хочешь, иди”. А назад дороги нет, нет бесплатного питания и одежды, за которые нас так часто упрекали. Мол, мы своих детей сами поднимаем, а вы живете на государственных харчах.
Ладно, стал я жить-поживать. В наследство от мамы получил уголочек, соцработники надоумили, что деньги должен получать по потере кормильца. И накопил я на то, о чем давно мечтал, — на телевизор.
Многие говорят, что если бы они были на моем месте, давно богатыми стали бы. Но когда одни покупали квартиры, я — люстру для комнаты, когда другие приобретали гараж, я — всего лишь диван, когда третьи вкладывали средства в покупку квартиры, мне их хватало лишь на палас. О получении высшего образования не мог и думать. Не понимаете, почему? У меня денег даже на проезд и питание не было.
Ныне родители покупают детям все, чего они ни пожелают. Сотовые, компьютеры — мелочи вроде бы, а сироте это никто не дарит, он сам приобретает. Родные от меня отказались, потому и попал в интернат. Тетя Маша сказала, что обязательно приедет, навестит меня. Но так ни разу и не объявилась. Зато приезжал друг детства моего отца, я так рад был! Когда к другим детям приезжали родители, мы с такой завистью смотрели на них. Моя родня обо мне, чего скрывать, сразу забыла. Странно, что получается так, когда родные хуже чужих, а чужие лучше родных.
Однажды с одноклассником решили найти его родную мать, когда-то бросившую его. Нам дали адрес. Долго плутали по Чебоксарам. И вот нашли тот дом, ту квартиру. Я ему говорю: “Не бойся, звони. Будь что будет”. Дверь открыла женщина, похожая на моего спутника: “Вам кого?” — “Я сын твой, мама”, — говорит он. А она: “Какой сын, нет у меня никого!” Посмотрев его удостоверение, вдруг захлопнула дверь. Предупредила: “Если еще позвоните, вызову милицию”. Больше у ее порога он не появился, так и жил у друзей. Потом уехал в Москву, и известий о нем уже не было.
Мне сейчас 28-й год. Кто-то скажет: да что он все жалуется на свою жизнь, ведь ему уже скоро 30. Отвечу: для родителей и в 50 лет ребенок дитем остается. Седовласый, он по-прежнему говорит: “Мам...”
Василий СИРОТА.