У фигуры князя Владимира, что установлена возле арки на Соборной площади, мы договорились встретиться с художником и скульптором Михаилом Алексеевичем Виноградовым после его недавнего возвращения в Новочебоксарск. Но обо всем по порядку.
Наша справка
Михаил Виноградов родился в Нижегородской области. Вырос в Чебоксарах, куда семья переехала, когда ему было 5 лет. Окончил чебоксарскую школу № 7. Сразу на худграф поступить не удалось, поэтому Михаил отправился служить в армию. Попал на Памир водителем. Горы оказали большое влияние на молодого художника. В 1973 году он вернулся в Чебоксары. Стал студентом художественно-графического факультета ЧГПИ. Здесь встретил будущую жену. Свадьбу сыграли на втором курсе. Супруги воспитали сына и дочь.
Среди его работ в Новочебоксарске также памятник погибшим в радиационных катастрофах в сквере на пересечении улиц Винокурова и Терешковой.
Начало пути
— Как вы поняли, что ваше призвание — скульптура?
— Рисовал-то я с детства. Бывало, сбегал с уроков и отправлялся на пленэр (рисование на природе). До института думал, что буду только художником. Один из моих преподавателей в ЧГПИ, увидев мои рисунки, предрек мне, что стану скульптором. Представителя этой профессии отличают более жесткий штрих в рисунках, объемность в изображениях, которая заметна опытному взгляду. Впервые я почувствовал пластику глины на занятиях в мастерской ЧГПИ. Мне очень понравилось лепить.
— Этим и стали зарабатывать на хлеб?
— В старые времена, которые сейчас называют брежневскими, в ПКиО “Ельниковская роща” я несколько лет работал старшим художником в художественной мастерской. Помню, сделаешь выколотку Ленина из металла размером метр на метр, и эта работа позволяла жить безбедно около полугода.
Одна из первых моих работ выполнена в технике сграффито (слоями наносится штукатурка, каждый слой имеет свой цвет — так создается цветная картина) на торце здания школы № 3.
— Лихие девяностые — так называют последнее десятилетие XX века, когда многим деятелям культуры в России пришлось тяжело. А вам?
— Спасали частные заказы. Например, на внутреннее и внешнее оформление сельских клубов в Татарстане. Приходилось быть одновременно и художником, и дизайнером, и плотником, и столяром. Платили чаще всего продуктами (мясом), наличными только на бензин давали.
Задумки и планы
— Михаил Алексеевич, последний раз “Грани” писали о вас в 2009-м. Тогда у образовательного центра в Савеловском районе Москвы была установлена ваша скульптурная композиция: бронзовая лира символизировала музыку, певчие птицы рядом — одаренных ребят. Как прошли последующие годы?
— Дочь уехала учиться в Германию на микробиолога. Окончила с отличием вуз, вышла замуж и переехала в местечко под Цюрихом (Швейцария). Сейчас у них подрастают двое детей. Для того чтобы нам было удобно навещать внуков, мы с женой перебрались на время в Москву. Потом жили, сколько позволяла виза, у дочери, периодически возвращаясь в Новочебоксарск.
— А в творческом плане?
— Без работы я не могу. Пока жили в Швейцарии, на участке у сватов для наших общих внуков вылепил Кремль в миниатюре. Этакая игрушка с башнями, куда ребятишки могут войти, не пригибаясь. Швейцарские сваты сначала возражали. Потом, когда беспорядок на участке исчез и я оборудовал клумбы для цветов, пересмотрели свое отношение.
Про князя Владимира
— Помните, с чего все начиналось?
— Конечно. С эскизов. Был это 2000 год. Я участвовал в конкурсе на создание памятника и фонтана. Помню, в первом моем варианте Владимир держал в руках не крест, а меч. Мною на суд жюри была представлена солидная папка с различными вариантами. Думаю, это и помогло выиграть конкурс.
— И вот вы приступили к работе…
— Стал собирать информацию о жизни князя. Перерыл все библиотеки. Нигде не обнаружил его портрета. То есть было непонятно, как он собственно выглядел.
— Какой выход из положения нашли?
— Настало время показать первый вариант отцу Илии. Что делать? Вылепил бюст, по памяти придал ему черты портретного сходства с самим отцом Илией. Он посмотрел так внимательно на бюст. Конечно, себя узнал. Потом и говорит: “Ты зачем мне чуваша вылепил?” В общем, забраковал работу.
Я пообещал переделать. Опять стал перебирать варианты. Вылепил набросок. Отец Илия на сей раз сказал: “Вот это настоящее лицо князя”. У меня гора упала с плеч.
— Много материала ушло на создание памятника?
— Целый КамАЗ (15 тонн) хорошей скульптурной глины. Сначала был сделан металлический каркас. Ранее была изготовлена рабочая модель — уменьшенная копия памятника из глины. Время поджимало, и отливать модель из гипса не стали.
Затем начался процесс лепки. В натуральную величину. Рабочие лопатами заполняли глиной форму. Я приходил и тоже лопатой отрезал лишнее... Такой вот творческий процесс.
На следующем этапе по частям сняли гипсовую форму. Получилась такая скорлупка.
Затем залили ее бетоном и уже по бетону выколачивали медь. Ковали, сваривали.
— У вас были соавторы?
— Нет. Но в работе мне помогали мои друзья-скульпторы Илья Немцев, Алексей Орлов. Я держал в курсе дел отца Илию. Ближе к концу, когда была готова глиняная копия в натуральную величину, работу приехал посмотреть владыка Варнава. На худсовете все высказались в пользу моей работы, лишь один из скульпторов произнес: “А зачем нам такие герои?” Но его зашикали.
— Какую-то награду за памятник вы получили?
— Если имеете в виду звание “заслуженного”, то нет.
Жертвам радиационных катастроф
— Капля крови, пронзенная альфа-, бета-, гамма-лучами, — таким образом вы символично передали в скульптуре подвиг чернобыльцев и страдания невинных жертв этой и других радиационных катастроф. Расскажите, как создавался памятник.
— Я тогда не умел пользоваться компьютером, поэтому сделал несколько десятков эскизов. Какие только идеи не приходили в голову! Мне показывали и уже существовавшие на то время памятники чернобыльцам, но я отказался от мысли копировать чужую идею. Мы работали в контакте с председателем Союза “Чернобыль” Александром Лангом и главным архитектором Новочебоксарска Владимиром Алексеевым. Последний предложил вместо ниши сделать сквозное отверстие. Учитывая место установки, я с ним согласился.
— И снова конкурс выиграли вы.
— Я взял количеством. Кто-то представил один вариант, модель из пластилина. Я же принес даже гипсовые варианты памятника. Думаю, такая основательность и подкупила конкурсную комиссию.
О Швейцарии и доме
— Не думаете остаться в этой стране насовсем?
— Ни в коем случае. Швейцария, конечно, страна для комфортного проживания. Все там сделано для людей, причем настолько, что я даже курить бросил. Некуда окурок кинуть, так все вокруг чисто. Рыбу ловят по лицензии, представляете? Сейчас, правда, беженцы появились. Картину благолепия портят. Сидят на детской площадке, пиво попивают. Их все толерантно не замечают.
Я языка не знаю. Жена живет в Швейцарии все время, что виза позволяет. Я же устаю, не выдерживаю, возвращаюсь домой. Да и охотничий сезон скоро, как пропустишь?
— Каким трофеем можете похвастать?
— Лось, кабаны были. Охочусь обычно в Заволжье, близ Ветлуги в Нижегородской области, в родных краях. Там глухие места.
Держал дома собаку — лайку Лору, ходил с ней на охоту. Был к ней очень привязан. Когда она умерла, захотел увековечить ее в скульптуре. Но это несправедливо по отношению к другим породам охотничьих собак. Потому идея трансформировалась: это будет девушка-охотница с арбалетом (богиня охоты) в сопровождении своры собак.
— Где хотите поставить композицию?
— Друзья подсказывают различные варианты. Однако привязки к конкретному месту еще нет. Наверное, скульптура должна стоять там, где собираются охотники, тогда со временем она станет знаковым местом. Я рад, что так произошло со скульптурой князя Владимира. Сейчас у этого памятника пары назначают свидания. Мне очень приятно.
