Для настоящего химика музыка — катализатор творчества и растворитель невзгод

Каждое утро в научно-исследовательский центр ОАО “Химпром” торопливо идет не по годам энергичный семидесятисемилетний Николай Мартынов. Даже в зимнее время он одет в демисезонное пальто и вязаную шапочку. Здесь Н.Мартынов занимается исследованиями в области технологии получения присадок к резине, одном из приоритетных направлений, которые наиболее динамично развиваются на новочебоксарском предприятии.

— Николай Васильевич, откуда вы родом, кто родители?
— Родился в Петрозаводске. Мама была заслуженной учительницей Карело-Финской автономной республики, а отец — партийный работник. В 1934 году их репрессировали и угнали на строительство Беломорско-Балтийского канала, где они и сгинули. Меня отдали в детдом города Повенца. Обо всем этом позже рассказала воспитательница, муж которой тоже попал под каток репрессий. Летом 1941 года, когда немцы подошли к городу, начался голод. Однажды вечером нас погрузили в вагоны и отправили на восток. Через несколько суток высадили в селе Байкалово Краснополянского района Свердловской области. За долгие дни впервые досыта накормили. Здесь я окончил семилетку и оказался в ремесленном училище, а потом работал токарем.
— Как стали химиком?
— В армии познакомился с уроженцем Иванова Гостюхиным. Вместе после службы поехали в его родной город, поступили в химико-технологический институт. По распределению попал на Тамбовский анилинокрасочный завод. Работал мастером смены производства полупродуктов для красителей, начальником отделения фосгенирования, технологом в цехе полиизоцианатов, а затем поступил заочно  в аспирантуру. Моим научным руководителем был Капитон Белоногов, ректор Ивановского химико-технологического института и завкафедрой физхимии. В 1967 году после защиты кандидатской диссертации меня назначили начальником лаборатории научно-исследовательского института “Химполимер” в Тамбове.
— Вы не впервые на “Химпроме”?
— Я готовил материалы по закупке технической документации и оборудования для производства дифенилгуанидина (ДФГ). Изучив французскую и японскую технологии, сделал выбор в пользу последней, поскольку она оказалась более передовой и экологически безопасной. Однако московским чиновникам захотелось поехать во Францию. Впоследствии при пуске производства ДФГ по французской технологии в цехе № 57 “Химпрома” произошел сбой, поскольку местные специалисты допустили отклонения от проектной технологии. Мне пришлось вмешаться и непосредственно участвовать в исправлении ошибок. В то время я два раза приезжал на “Химпром”.
— Слышал, что на многих предприятиях вам доводилось пускать производства присадок для резины.
— В 1973-м на заводе “Дусло” в чехословацком городе Шаля помогали внедрять в производство другую резинодобавку по нашей технологии. Я руководил группой советских специалистов из семи человек. Сложились дружеские отношения с руководителем чехословацких коллег Юзефом Пашеком, в течение двенадцати лет приезжал в эту страну для передачи опыта.
На заводе тонкого органического синтеза в городе Волжском Волгоградской области под моим руководством освоили производство двух резинохимикатов.
В 1984 году пригласили заведующим сектором Березниковского филиала НИИ “Химполимер”, где удалось усовершенствовать технологию получения резинодобавки “диафен ФП”, которая применяется в качестве антиозоната и антистарителя в шинной промышленности. Ее внедрили в производство на предприятии “Азот” в Кемерове. В 1996-м судьба забросила меня в этот город, где проработал по контракту консультантом-исследователем восемь лет.
— Чем занимаетесь ныне на “Химпроме”?
— Через коллегу и друга Семена Кавуна, крупного специалиста по резинотехнике, директор НИЦ Анатолий Ефремов и руководство ОАО “Химпром” пригласили для работы над темой “Усовершенствование технологии получения ПАДА”. Данное химическое соединение является полупродуктом для получения многих химикатов, придающих уникальные свойства резине. Ознакомившись с условиями, заключил контракт и уже второй год работаю здесь. На днях с Семеном Кавуном, начальником лаборатории Юрием Винокуровым и ведущим инженером Светланой Селезневой подали заявку на патент на способ получения ПАДА по прогрессивной технологии.
— Вас приглашали в другие страны?
— В 2002 году с Кавуном разместили на сайте Интернета патент на получение оригинального катализатора для производства “диафена ФП”. Об этом узнали американцы и пригласили для ознакомления и внедрения в производство нашей разработки. Мы побывали в фирме “Кромптон”, расположенной в городе Ногатек штата Коннектикут.
— Вы многих удивляете творческим долголетием.
— От жизненных трудностей меня спасала и вдохновляла на творческие успехи музыка. В годы учебы в ремесленном училище научился играть на трубе. Самостоятельно освоил нотную грамоту. В армии, будучи музыкантом духового оркестра полка, уже играл на кларнете, саксофоне, аккордеоне. Часть стояла вблизи Буйнакска в Дагестане, ни один праздник в городе не проходил без нашего выступления. Все двенадцать лет работы в Березниках регулярно выступал в составе духового оркестра при Дворце культуры металлургов титаномагниевого комбината. Дома играю на пианино. Кроме того, регулярно хожу в плавательный бассейн, посещаю баню.
— Сколько у вас детей?
— Вырастил и воспитал трех дочерей. Две по образованию химики, окончили московские вузы, однако работают не по специальности. Старшая, Татьяна, занимается бизнесом, Светлана — сотрудница военкомата. Младшая дочь Людмила кандидат медицинских наук, врач-кардиолог. У меня двое внуков и один правнук.
— Так где ваш дом, постоянное место жительства?
— В Березниках квартира, в Кемерове комната, в Новочебоксарске квартира, выделенная по условиям контракта. А прописан в Москве и живу там с внучкой, иногда останавливаюсь у дочерей.