Что делать? Любить!

“Если моя жена захочет жить с другим, я скажу ей только: “Когда тебе, друг мой, покажется лучше воротиться ко мне, пожалуйста, возвращайся, не стесняясь ни­сколько”. Так писал  25-летний Николай Чернышев­ский в 1853 году в тетради, названной “Дневник моих отношений с тою, которая теперь составляет мое счастье”. Он считал, что женщинам, как одной из наиболее угнетенных групп тогдашнего общества, следовало для достижения настоящего равенства предоставить максимальную свободу. И свой брак сделал своеобразным полигоном для испытания своей теории, разрешая жене все, вплоть до супружеских измен.

Сегодня Чернышевского назвали бы большим оригиналом. А тогда идеи  автора романа “Что делать?”, в любовной линии которого отразился личный опыт писателя, стали евангелием целого поколения. Хотя не для всех: об Ольге Сократовне Чернышев­ской написано немало, и исходя из большин­ства сочинений вырисовывается малопривлекательный образ эмансипированной женщины: развязна и легкомысленна, окружена поклонниками и обожателями, имеет склонность к роскошной жизни.
Ее называли “гусаром в юбке”, но в то же время и “кошечкой”, ибо была она “необыкновенно мила, кокетлива, забавна, находчива, весела, жива и бойка”. 19-летняя девушка имела успех, отлично танцевала, словом, царица саратов­ских балов. А Николь “некрасив, неловок и казался флегматиком”. Он увидел Оленьку на вечеринке. В доме отца девушки, извест­ного саратовского врача, часто собирались шумные компании. Играли в веревочку, почту, фанты.
Однажды в масленицу по­ехали на лошадях кататься. Лошади понеслись на лед Волги, сани перевернулись. Визг, крики, а Ольга хохотала. Когда вернулись, Николь увидел блеск ее глаз, раскрасневшиеся щеки. Подумал: красавица. И впрямь Ольга выделялась: черноволосая, смуглая, глаза черные и огромные. Смеялась звонко, заразительно, носила короткие волосы, была стройной, по­движной. В “Дневнике” преподаватель саратовской гимназии записал в тот день: “У нее именно такой характер, какой нужен для моего счастья и радости”.
19 февраля 1853 года он сделал предложение Ольге и получил согласие. Известие о том, что Чернышевский хочет жениться на ней, повергло в шок его друзей: “Да он сразу же станет подкаблучником!” Незадолго до бракосочетания умерла мать Николая. Несмотря на это, венчание состоялось. После свадьбы молодые уехали из Саратова в Петербург, где Чернышевский целиком по­святил себя литературе и революционно-пропагандистской работе.
В столице Ольга продолжала развлекаться. Знавшие ее вспоминали: “Удалое веселье было стихией Ольги Сократовны. Зимой катанье на тройках с бубенцами, песнями, гиканьем. Одни сани обгоняют другие. Отчаянная скачка. Догонят или не догонят? “Догоним и перегоним”, — с восторгом кричит она, схватит вожжи сама, стоит и правит. Летом пикники... Лодка... На жизнь Ольга Сократовна смотрела, как на вечный, словно для нее созданный праздник. Она любила, незаметно для гостей, выбежать в разгар танцев на улицу, чтобы полюбоваться на залитые светом окна своей квартиры и говорить прохожим: “Это веселятся у Чернышевских”.
Сам Чернышевский не принимал участия в веселье. “Полон дом гостей, а Николай Гаврилович стоит в передней за конторкой и пишет”, — вспоминали современники. “Что общего между нами? — удивлялась сама Ольга Сократовна. — Только то, что он всей душой любит меня, а я не могу не чувствовать к нему за это сильного расположения. Но то, что занимает его, заставляет меня зевать. Это скучно мне. Я всегда имею много рассказать ему. Он слушает... через минуту забывает, потому что какую же занимательность для него имеют мои прогулки и выезды, наряды, танцы, моя болтовня с молодыми людьми?”
Стиль жизни супругов колоритно передан в дневниковой записи  извест­ного историка И.Забелина, посетившего их дом в Петербурге 22 января 1860 года: “...жена его милая особа, вроде цыганки, недурна собою, и супруги, кажется, до сих пор по уши влюблены друг в друга. После обеда она поила его кофе, перемешанным частыми поцелуями, села к нему на колени, обняла голову, давала по глотку кофе и по поцелую”.
Примерно в это время в жизни Чернышевских появился третий — полковник Генерального штаба, известный в революционных кругах под псевдонимом “Стелла”, Иван Федорович Савицкий. Он часто бывал у Чернышевских, пользовался полным доверием Николая Гавриловича. Страстный, порывистый влюбленный уговаривал Ольгу Сократовну убежать с ним. Та подумала, подумала и... рассказала все мужу. Чернышевский не бранился, не упрекал ее, не рассуждал о долге, не стоял на коленях, не умолял не бросать его, а только сказал: “Ты вольна выбирать себе жизненный путь. Я же хочу одного: чтобы ты была счастлива. И буду рад, если ты обретешь счастье”. Ольга Сократовна знала о благородстве мужа. А тут еще увидела, что он уважает ее как личность. Такого человека она оставить не могла! О чем никогда не пожалела, несмотря на последовавшие удары судьбы.
В июле 1862-го Чернышевского арестовали и посадили в Петропавловскую крепость. Через два года над ним был публично совершен обряд “граждан­ской казни” — писателя вывели на площадь, повесив на грудь доску с надписью “государственный преступник”, сломали над его головой шпагу и вынудили простоять несколько часов прикованным цепями к столбу. Затем по­следовали каторга и ссылка в Якутию. Через два года Ольга Сократовна отправилась с младшим сыном к мужу. Они провели вместе пять дней, после чего Николай Гаврилович убедил жену больше не приезжать к нему.
Чернышевский пробыл в ссылке до 1883 года. Он вошел в тюрьму 34 лет, в расцвете сил, и вышел на свободу 55‑летним, тяжело больным, неесте­ственно постаревшим. Ему разрешили жить не на родине, а в Астрахани. По пути к новому месту назначения охранка позволила Чернышевскому остановиться на несколько часов в Саратове и повидаться с женой.
Они встретились после 19‑летней разлуки, прожив разную жизнь. Ольга Сократовна была в новом черном платье с мелкими цветочками — сама сшила специально для встречи, на которой присутствовала и двоюродная сестра Николая Гавриловича Варвара Пыпина. Ту поразил контраст: шевелюра у брата, как у молодого, а лицо землистого цвета и сам худой — она разрыдалась. Когда выпала минутка и сестра с братом сели рядышком поговорить, Николай Гаврилович сказал о жене: “Странное дело любовь, вот я уже старик, а по-прежнему люблю ее сильно”.
В 1889 году Чернышевскому разрешили переехать в родной Саратов. Но дни его уже были сочтены, 17 октября Николай Гаврилович скончался от кровоизлияния в мозг. Проститься с ним пришло много саратовцев. Многочисленные жандармы готовы были подавить любые беспорядки. Надгробные речи запретили. Зато венки несли и несли. Позднее подсчитали — пятьдесят: от студентов, политических ссыльных, из Петербурга, Варшавы, Одессы, Харькова, Астрахани, Нижнего Новгорода...
Ольга Сократовна вдов­ствовала почти тридцать лет, умерла на восемьдесят шестом году жизни.
Да, он был большим оригиналом, Николай Чернышев­ский. Однажды, задав вопрос: “Что делать?”, он жизнью ответил: “Любить”. Он умел любить.
Софья ПЕРОВА.